– Посмотри, на дороге никого? – попросил Гера.

Славка вышел на асфальт, посмотрел по сторонам и лениво махнул рукой.

Теперь надо все делать быстро и без суеты. Незаметно пройти во флигель. Запереться. Собраться на маршрут. Рюкзак, смена белья, спальник, коврик. Затем фонарь, нож, топор… Да, топор обязательно.

– Ты продукты раздал? – спросил Гера, переходя шоссе словно лавовый поток.

Да, Славка все сделал. Славка не новичок в «Экстремтуре», он ничего не забыл, ничего не упустил. Группа проинструктирована, продукты, медикаменты и снаряжение разделены по весовой норме: мужчинам тридцать пять кэгэ, женщинам – двадцать пять. Хотя язык не поворачивается назвать группой эту жалкую кучку. Пик сезона, а набралось всего шесть человек. Еще утром было восемь, но молодая пара в последний момент почему-то передумала. Та самая пара, Марина и Василий, которые в анкетах написали по-английски: «Все, что мне нужно, – это любовь». Даже не стали требовать назад деньги. Правда, фирменные зеленые штормовки унесли с собой. В качестве сувениров, наверное.

Они зашли во двор. Гера запер калитку на засов. Тугие рюкзаки были аккуратно выставлены вдоль забора. Мира изучала схему маршрута. В тени камышового навеса скучали люди. Какие пытливые у них взгляды! Кажется, что все обо всем знают и едва сдерживаются, чтобы не показывать пальцем: «Смотрите, вот он, кого киллерша ищет!» – «Где? Где? Вот тот лысый?» – «Да, лысый!» – «Озирается, голову в плечи втянул. Боится, сволочь такая!»

Под тяжестью взглядов Гера прошел к себе. Никогда он не смог бы стать артистом. Ходить по сцене перед сотней зрителей – пытка. Когда же он стал бояться толпы? Давно или же это началось сегодня утром?..

Он смотрел в окно сквозь посеревший от пыли тюль. Славка забыл отмыть казан от плова. Стоит эта огромная чугунная каска над холодным очагом, залитая отвратительной мутной водой, на поверхности плавают кружочки застывшего жира. Это было еще вчера – плов, костер, звезды, девушка с карбюратором. Гера ел плов, мял в кармане хрустящие купюры и думал о покупках. Его уже несло потоком по канализационным трубам, а он этого еще не знал и рисовал в своем воображении пестрые упаковки. Дурак дураком! Почему становится стыдно за себя лишь тогда, когда оглядываешься назад? Почему люди не сгорают от стыда, когда думают о своей будущей жизни? Не потому ли, что самоуверенно считаем себя умнее и мудрее, чем есть на самом деле?

Зайдя в комнату, Славка плотно закрыл за собой дверь. Демонстративно плотно, чтобы Гера не кидался к двери, не дергал за ручку.

– Автобус пришел!

– Спасатели будут интересоваться, скажи, что меня нет и не будет, – говорил Гера, надевая пятнистые брюки. – Скажи, что я умер… Во дворе посторонних нет?

– Нет.

– А кто эта тетя в рейтузах?

Славка склонился над окошком.

– Это не рейтузы, а спортивные брюки. Вера Авдеевна. Она в группе.

– По-моему, ей самый раз в реанимацию, а не в горы.

Славка промолчал. Хотя группу набирал не он, замечание Геры вряд ли ему понравилось. Это называется «перебирать харчами». Надо было бы вспылить и ответить: «Не нравится, оставайся здесь!» Но Славка был хорошо воспитан.

– А этого мордатого как зовут?

Гера прыгал на одной ноге. Ботинок с толстой подошвой застрял в штанине. Ткань трещала.

– Кажется, Брагин. Да, Роман Брагин.

– По роже видно, что боксер. Нос совсем расплющен… Обнимает он, надо понимать, свою маму?

– Не думаю, что она его мама. Ее зовут Элла.

– Та самая Элла, которая еще молода и любит наслаждаться жизнью?

– Да не прыгай ты, как козел! Сядь и оденься спокойно!

– Послушай, я так и не понял: Мира тоже идет с группой или нет?

Гера еще не застегнул куртку, но уже взвалил на себя рюкзак. Очень торопился. Ему как воздух нужны были горы, с самой высокой вершины которых нельзя увидеть этот двор, флигель, плавящийся асфальт шоссе и снующие повсюду, как крысы, ядовито-желтые такси.

– Идет… Ширинку застегни!

– Ты уже объявил, что группу поведу я?

– Еще нет.

– Правильно. Когда все сядут по своим местам, мы с тобой зайдем в автобус, тогда ты меня представишь… Ну, давай! Иди! Скажи, чтоб начали грузиться. И смотри, чтобы в автобус не подсели посторонние.

Хлопнула дверь. Гера смотрел, как Славка не спеша пересекает двор, останавливается напротив Эллы и плосконосого Романа, делает жест рукой, показывая на дверь калитки. Сейчас группа устроит толчею у двери автобуса. Элла, Вера Авдеевна, Мира, мордатый Брагин начнут толкаться, протаскивать свои рюкзаки, спешно занимать места. Пройдет минут пятнадцать, пока они рассядутся, пока поймут, что автобус заполнен всего на треть и никто не рискует ехать стоя. Потом еще несколько минут Славка будет произносить напутственную речь и представлять Геру. И наконец, автобус помчится к старту, с каждой секундой удаляясь все дальше от этого места. И пусть киллерша потом клацает зубами от злости. А когда Гера вернется, все уляжется и забудется. И никто не сможет приписать ему соучастия. Сухощавая молодая женщина?.. Да, была такая, водил ее на Истукан… Нет, никаких выстрелов не слышал и падающих трупов не видел. Он сам падал, сорвавшись с карниза. Пролетел несколько метров, исцарапал руки и колени. Помчался в спасательный отряд за помощью. Когда вместе со Славкой вернулся, никакой женщины наверху уже не было. Сама, должно быть, спустилась… Почему вместо Славки повел группу по маршруту? Да потому, что руки и ноги болели, по стене лазать было невмоготу.

Группа в самом деле рванула к автобусу, как в голодные годы за продуктами в Москву. Только Брагин с расплющенным носом, продолжая сидеть на рюкзаке, неторопливо заталкивал в чехол гитару. Вера Авдеевна, громоздкая, животатая, обтянутая спортивным трико, что придавало ее фигуре некое сходство с беременной лягушкой, возглавляла штурмовщиков. Мира, завоевывая место в автобусе не силой, а хитростью, заталкивала рюкзак через открытое окно, бронируя место. Движения еще молодой и даже вполне стройной Эллы сковывали тугие джинсы, и она никак не могла согнуть ногу в колене, чтобы подняться на ступеньку. Сдержанный гражданин в галстуке и спортивной куртке, шевеля густыми черными бровями на рельефно вылепленном лице, напоминающем недоеденный колобок, призывал товарищей к взаимоуважению. Он пытался поддержать под локоть Веру Авдеевну, но женщина, приняв знак внимания за попытку прорваться в салон раньше ее, стала яростно отбиваться рюкзаком.

Все это было достаточно смешно, но Гера вдруг почувствовал слабость, испарина выступила на его лбу, и он сел на койку. Нет, так нельзя распускаться. Все образуется. Это пройдет, это просто испуг, просто он столкнулся с тем, о чем раньше узнавал только из газет и «ТВ». Просто мозги еще не научились воспринимать действительность адекватно.

Снова зашел Славка.

– Подожди чуть-чуть, – попросил Гера. – Ты не обижаешься на меня?