– Мне крестная твоя все рассказала, – заговорчески подмигнул он.

Я слегка покраснела, и тут мне вдруг вспомнился один заинтриговавший меня момент.

– Дед, скажи, – я слегка помялась, – а почему тот воин, что нас встретил, ее «Великой Чародейкой» назвал? Что же она такого сотворила, чтобы в «Великие» попасть?

Илларион притворно вздохнул и признался:

– Ты, наверное, слышала, что наше с ней знакомство произошло несколько… э-э… неформально. Мы слегка отклонились от официального протокола. Я был очень расстроен гибелью твоей мамы, и, похоже, где-то несправедлив по отношению к Таранту, даже вопреки этикету позволил себе покинуть гостью…– он старательно выбирал выражения.

Я фыркнула и закатила глаза.

– Дед, ты, конечно, дипломат еще тот, но скажи мне без реверансов: что она сделала?

Он покусал нижнюю губу.

– Топнула ногой.

– И все?! – не поверила я.

– Ну, в общем, да, – усмехнулся дед. – Только при этом, две северные башни рухнули в пропасть.

Я сглотнула. Опасно, оказывается, крестную сердить. Страшна она во гневе!

– Ничего себе, – покачала я головой. – И что было дальше?

– А дальше она угрюмо смотрела минут десять, как оседает пыль, потом проворчала что-то сквозь зубы, и башни оказались на месте. Слава Богу, никто не погиб. Но мои воины прониклись. И с тех пор она стала для них Великой Чародейкой.

– Да, теперь сто раз подумаю, прежде чем ее расстраивать, – впечатлилась я.

Дед ухмыльнулся.

– Ну, уж тебе-то опасаться нечего, – заверил он. – Полина в тебе души не чает. Просто раньше должность ей не позволяла чувства свои проявлять. Я рад, что именно она тебя на первый бал собирать будет. Удачи тебе, внучка! И помни, я всегда тебя жду.

У меня, аж, горло перехватило.

– Спасибо, дед, – прошептала я. – Обязательно приду.

На том и распрощались. Я еще немного носом похлюпала и успокоилась. Было уже около четырех, когда я решилась подумать о Валерьяне. И шар не подвел.

В комнате было полно народа, как мне сначала показалось. Потом я определилась. Четверо. Королевич с братом и два молодых незнакомых парня в парадных черных мундирах.

– Ребята, поверьте, вы оказываете нам огромную услугу, – похлопывая незнакомцев по плечам, вещал Гориус. – А себе еще большую. Все девицы на балу будут от вас без ума.

Валерьян согласно кивнул, распахивая шкаф и указывая на два синих атласных костюма.

– Поменяемся одеждой, и все останутся довольны, – объяснил он. – Мы избавляемся от повышенного внимания охотниц за элитными женихами, а вы пользуетесь всеми преимуществами бала-маскарада. Если красотки наутро поймут, что обознались, к вам не может быть никаких претензий. Все были в масках, дело закрыто.

Незнакомцы переглянулись и захохотали.

– Идет! – согласился один.

– Ох, похоже, разбавим мы благородную тарантскую кровь сегодня ночью, – хихикнул второй, подставляя руку, и Валерьян хлопнул по ней ладонью.

– Главное, нам подражайте, ну там, походка, голос, – напомнил Егор.

Незнакомцы опять переглянулись.

– Ты кого учишь, смертный, мы же маги-универсалы, – заявил первый, и к комнате вдруг стало два Валерьяна и два Гориуса.

– Сильны, – уважительно хмыкнул один из Гориусов. – Тогда, может, по бокальчику вина за наше грядущее приключение.

Окменцы дружно кивнули.

– Отца не забудь предупредить, – шепнул сын Первого Советника брату.

Я выключила шар. Вот, значит, как?! Королевич-то мой, оказывается, не так прост. Такую свинку нашим девицам решил подложить. Даже двух. Любо-дорого посмотреть. А насчет «предупредить», это Егор прав. Я связалась с наставницей и рассказала ей о подмене. Крестная от души посмеялась. О, кажется, время уже к шести, пора и на работу собираться.

Ровно в шесть я, как пришитая пуговица, уже сидела на своем рабочем месте. «Болванки» для будущих записей я подготовила и окрасила сразу, как наставница советовала, чтобы потом не суетиться. Заняться мне было решительно нечем, и я надумала попрактиковаться на девчонках.

С полчаса я наблюдала за дурдомом, который творился в доме Чинских, где девицу Екатерину собирали на бал. Челядь металась по комнате, будто гоняемая роем пчел, выполняя бесчисленные противоречивые указания Ринки и ее матушки. Няньки да мамки, забившись в угол, тихонько что-то подвывали, будто провожая свою любимицу в последний путь. Выглядело это и смешно, и немного жутко. Поэтому я поскорее переключилась на Венскую.

Здесь все было чинно и благородно. Веткины родители фамильной иконой благословили дочь, и сейчас отец читал ей поучительную лекцию о том, как благородная девица должна вести себя на балу. Все это было очень нудно, но, видимо, Ветке было не привыкать, потому что уже на третьей фразе она остекленела глазами и отключилась. И тут случилось странное.

– Коварным планам никогда не сбыться, гиене сокол в пару не годится, – низким утробным голосом произнесла вдруг Ветка, прерывая высокопарную речь отца.

– Что?! – ошеломленно переспросил граф.

Графиня оказалась сообразительнее.

– Пророчество она изрекла, – глядя на застывшее лицо дочери, прошептала она. – Тихо, она должна очнуться сама, будить ее нельзя. Помнишь, нас предупреждали.

Венский уже пришел в себя.

– Надо срочно доложить, кому следует, – решительно заявил он.

Его жена со снисходительным сожалением посмотрела на супруга.

– Кому? – ухмыльнулась она. – Гиене?

Граф, заложив руки за спину, пару раз прошелся мимо каменно стоящей дочери.

– Да, матушка, ты права, – задумчиво протянул он. – Пошлю-ка я вестника Полине Шумской. Как ни крути, все эти магические штучки ее епархия, пусть сама и разбирается.

Графиня расплылась в улыбке.

– Мудро ты решил, батюшка, – согласилась она, довольная, что муж, сам того не замечая, принял нужное ей решение. – Все это чародейство, конечно, вещь престижная, да только уж больно хлопотная. Была бы жива родительница твоя, Даром отмеченная, к ее мудрости прибегли бы. А так, лучше Полины советчицы нам не сыскать. И девочке незачем голову этим забивать, не до того ей сейчас.

Венский кивнул и вышел, а его жена с беспокойством заглянула в лицо дочери.

– Веточка, ты уж там поаккуратнее, – торопливо зашептала она, крестя неподвижную фигуру.

И в этот момент Ветка отмерла. Чуть покачнувшись, она с помощью матери устояла на ногах.

– Маменька, что со мной? – сипло простонала она, поднимая руки.