Наставница снова погладила меня по плечу.

– Так что ты в любой момент можешь поговорить с князем Илларионом, – заверила она. – Не сомневаюсь, что пост у ответного шара снова стал самым почетным. И со мной ты теперь сможешь пошептаться, когда захочешь, не обязательно вестника посылать. Так, о чем ты хотела мне рассказать? – напомнила она.

Я вынула из кармана записанную на работе сферу и, положив на стол, крутанула ее, как юлу. Она закружилась, увеличиваясь в размерах, и остановилась, став высотой в локоть. Появилось изображение: патронесса, беседующая со своей племянницей.

Возмущению крестной не было предела.

– Дрянь паршивая, негодяйка, – бушевала такая выдержанная обычно директриса. – Вон, что задумала! Так, сферу я у тебя забираю, – уменьшая шарик до прежних размеров, решительно заявила она. – Кажется, мне есть о чем поговорить с Первым Советником.

Отец хмыкнул и насмешливо покосился на Шумскую.

– Полина, можно подумать, что вам нужен повод для общения, – покачал он головой.

Наставница сделала ему «страшные глаза».

– Мирон, ну не при ребенке же! – смущенно сказала она.

Отец укоризненно фыркнул.

– Судя по всему, мы этого «ребенка» не сегодня-завтра замуж выдавать будем.

Они бы и дальше пререкались, но тут я вставила свои тринадцать копеек.

– Так, старшие, я все поняла. Между Полиной Харитоновной и Власом Донатовичем существуют отношения, не требующие специального повода для общения. И что с того?!

Взрослые переглянулись и уставились на меня, как на говорящий кактус.

– Но как формулирует! – восхитился отец.

– Чья школа! – проворчала директриса.

И мы все трое захохотали. Потом крестная, наконец-то, рассказала про утренний разговор с королем.

– Вы себе представить не можете, как Гордей Евстегнеевич обрадовался. Это же очень выгодная партия. И сразу за Валерьяном послал. А тот совершенно равнодушно выслушал и спросил только: сколько лет княжне. Потом привел свой «железный аргумент», и на гневную тираду отца заявил: «Заодно и невеста подрастет». После чего стремительно удалился. Король, естественно, вышел из себя. Пришлось нам с Власом его успокаивать и клятвенно обещать, что все уговоры строптивого отпрыска мы возьмем на себя.

Я обиженно выпятила нижнюю губу.

– Это как же понимать, он меня малявкой считает, что ли?! – насупилась я.

– Он любит тебя до беспамятства, – мягко возразила крестная. – Его аура так и полыхает. Аж, завидно смотреть, – умиленно вздохнула она и вдруг хлопнула себя по лбу. – Склероз! Я же главного тебе не сказала! Завтра ты идешь на бал!

– Что?! – неверяще взвизгнула я.

– Завтра ты идешь на бал, – четко и раздельно, как для слабоумной, повторила Шумская. – Платье почти готово, завтра утром в Школу забежишь, все детали обсудим.

Я ошеломленно хлопала глазами. Старшие терпеливо ждали, пока я приду в себя.

– А как же работа? – наконец, смогла я выдавить что-то членораздельное.

Крестная покровительственно улыбнулась.

– Придется мне тряхнуть стариной, прикрыться личиной и посидеть у шара пару часов вместо тебя. Извини уж, дорогая, но больше не получится. Я, как официальное лицо, обязана присутствовать в начале вечера. Часика полтора-два я должна помелькать, чтобы все были уверены, что я где-то здесь. Получается, в районе десяти я смогу тебя подменить. Но до двенадцати ты должна вернуться, поскольку в это время Ганевская придет проверять, как ты справляешься. Что придет, это стопроцентно, сама понимаешь.

– А почему именно в полночь? – расстроилась я, в мечтах уже танцующая с Валерьяном до зари.

– В это время официальные лица покидают праздник, – объяснила наставница. – И молодежь остается под присмотром школьных кураторов, в этом году – наших. Вот их внимания тебе тоже лучше избегать, – посоветовала она. – Ты все поняла?

– Да, – вздохнула я и тут же одернула себя, ведь еще сегодня днем я и помыслить не могла о таком подарке судьбы. – Спасибо огромное, – я обняла Полину Харитоновну и поцеловала в щеку.

– Пустое, детка, – растроганно ответила крестная. – Жду тебя утром.

И, помахав нам рукой, она исчезла.

– К Власу поскакала, – прокомментировал отец. – Слишком рано-то завтра к ней не ходи, сама понимаешь пообщаться людям надо, опять-таки повод есть, – усмехнулся он.

Я, прищурясь, смотрела на него.

– Если они любят друг друга, то почему не женятся? – поинтересовалась я.

Отец вдруг фыркнул и захохотал.

– Они женаты уже тринадцать лет, только знают об этом единицы, – и в ответ на мой изумленный взгляд объяснил он. – Сначала они не хотели травмировать нежную психику Егора. Потом им просто понравилась эта игра с тайными встречами и свиданьями украдкой. А сейчас им страшно неловко признаться, что они скрывали это столько времени. Но кому надо, все в курсе. Кроме Егора и Валерьяна, конечно.

Я была в шоке. Моя наставница открывалась мне еще с одной неведомой стороны.

– Детка, ты рада, что пойдешь на бал? – прервал мои размышления отец.

– Рада?! Папочка, я счастлива! Я иду на бал, я иду на бал, – напевала я, схватив его за руки и кружа по гостиной.

Отец прижал мен я к себе.

– Об одном жалею, Лиса этого не увидит, – со светлой печалью вздохнул он.

Он обнял меня на пороге моей спальни и пошел вниз, а я стояла и смотрела на его поникшие плечи. С одной стороны, мне хотелось плакать, а с другой – визжать от восторга. Так и не определившись с чувствами, я отправилась спать.

Заснула я поздно. Все ворочалась, никак улечься не могла. То холодно мне было, то жарко. А когда все-таки заснула, то снились мне одни кошмары. Сначала мне не подошло платье, а другого взять было негде. Потом патронесса вернулась раньше времени и застала в нашем кабинете наставницу. Я во сне сперва жутко перепугалась, но тут сообразила, что маг первой степени архимагу даже не соперник. Потом королевич не узнал меня на балу и прошел мимо, я окликнула его, но он даже не обернулся. Потом в мой сон каким-то образом проникла неведомая мне Бригитта де Морли, оказавшаяся девицей неземной красы, против которой у меня не было ни малейшего шанса. Вот ведь как, за целый день я ни разу не подумала о ней, а, оказывается, подсознание коварно спрятало это в уголок, чтобы ночью показать мне мой главный страх. В общем, проснулась я поздно, разбитая и несчастная.

– Детка, уже десять, – послышался из-за двери голос отца. – Я на службу ухожу.

– Спасибо, пап, уже встаю, – проскрипела я, как несмазанная телега.

И вдруг мне подумалось, что все мои кошмары – это чушь собачья. Ну, как магу-практику платье может не подойти?! Что, бытовую магию кто-то отменил?! И что может моя начальница директрисе сделать, визгом своим оглушить?! Да крестная ее одной левой уделает! Как это Валерьян меня не узнает?! Растеряется, я помогу, в крайнем случае, монетку с его профилем покажу. Не дурак, сообразит. А что касается этой девицы, то королевич ей цену знает. И красота здесь совершенно не причем. Так-то! И самое главное: я иду на бал! Настроение сразу улучшилось, и я вскочила с кровати.