У директрисы я появилась через час, предварительно связавшись с ней по шару.

– Да уж, – скептически оглядела меня крестная. – Что, ночью плохо спала?

Я смущенно развела руками.

– Ерунда какая-то снилась, – покаялась я.

– Неудивительно, у тебя же сегодня такой ответственный день, – улыбнулась Шумская. – Мы вот как сделаем. Я тебя усыплю на пару часов. Ты хорошенько отдохнешь, потом с гардеробом разберемся, и планы уточним. Хорошо?

Я с сомнением пожала плечами.

– Да, не переживай ты, разбужу вовремя, – понимающе успокоила меня наставница. – Все под контролем. Ложись, – указала она на большой кожаный диван в углу кабинета.

Какой прекрасный мне снился сон! Я видела лесную поляну, освещенную солнцем, в ее центре стояла невысокая женщина, одетая в камуфляжный комбинезон. За плечами у нее торчали рукояти парных мечей, на руках – перчатки с обрезанными пальцами. Каштановая коса в четыре витка уложилась пучком на затылке. Она настороженно прислушивалась. Медленно, очень медленно она повернула голову и поглядела прямо на меня. И тут лицо ее мгновенно изменилось, маска суровой воительницы исчезла, и на меня смотрела самая любящая мама на свете. Я протянула к ней руки, и она бросилась ко мне. Мы стояли, обнявшись, чувствуя себя единым целым. Потом она нехотя отстранилась, поцеловала меня в лоб и тихонько прошептала: «У тебя все будет хорошо, девочка моя!» И вдруг исчезла. Я ждала приступа острой боли, но милосердное сознание пощадило меня, только печаль была в моем сердце, печаль и сожаление, что не она будет наряжать меня на мой первый бал.

Я проснулась. Директриса сидела в кресле напротив.

– Выспалась, соня?! – ласково улыбнулась она.

Я подтянулась и села, опираясь на спинку дивана.

– Мне мама снилась, – радостно сообщила я.

Наставница кивнула.

– Знаю, я думала о ней.

Она встала, подошла к распахнутому окну, и, стоя спиной, глухо сказала:

– Я очень любила Лису, и до сих пор не смирилась. Я так скучаю по ней, – голос магички дрогнул. – Когда она погибла, я поехала в Туран, к твоему деду. Я никогда не бывала там прежде, поэтому не могла пойти телепортом. Неделю ехала, и всю неделю ревела белугой. Я везла князю Лисины мечи. Он подарил их вместе с шаром. Подарок магу и подарок воину. Так мы и познакомились. Илларион был просто сражен горем. Он начал кричать, будто это мы, тарантцы, виноваты в том, что его дочь погибла, поскольку это мы вырастили из нее магичку. Ну, тут уж и я не сдержалась, – сконфуженно хмыкнула наставница. – Заорала, что, если бы он лучше воспитывал свою третью дочь, то все остальные были бы живы. В этот момент на него страшно было смотреть. Из его глаз на меня взглянула бездонная мука. Я даже оторопела. А он развернулся и ушел. От боли и гнева меня просто трясло. Потом я успокоилась и расспросила Старшего советника и воинов в замке. Оказывается, чертова Минерва, покидая родину, заколдовала Туран. Погрузила его в силовой стазис, и время для них застыло, на двенадцать лет. И они проспали все, и ее бесчинства в Растане, и Вторжение. Стазис спал только после ее гибели. Когда мать узнала, что натворила ее дочь, она бросилась со скалы, не в силах смотреть людям в глаза. Князь Илларион тоже был близок к этому, его остановило только отсутствие наследника и уговоры друзей. С этого момента он и начал поиски Лисы. В общем, мне пришлось извиняться. Стыдно было ужасно. Я пришла к нему с поникшей головой, мямлила что-то, а он вдруг обнял меня и попросил рассказать о тебе. Сама понимаешь, все эти годы он ждал встречи с тобой. Меня расспрашивал, успехами твоими интересовался. Он очень любит тебя, девочка. Да, самое главное. Я сегодня утром была у него. Озвучила согласие короля Гордея и в двух словах обрисовала ситуацию, – она намекающе поиграла бровями, и я залилась краской. – Он рад, что его внучка выйдет замуж по любви. И передал тебе подарок.

Она подошла к полкам, сняла с одной из них высокую шкатулку и поманила меня движением головы. Я вскочила с дивана и подбежала к ней. Она распахнула крышку и.… Вот это да! Хрустальные башмачки! Или не хрустальные?! Я ошеломленно переводила взгляд с ларца на директрису и обратно.

– Ты правильно догадалась, – заверила Полина Харитоновна. – Туран издавна считается жутким захолустьем, но мастера там всегда были одними из лучших, некоторые даже покруче гномов. Это произведение ювелирного искусства, иначе и не скажешь, из княжеской сокровищницы. Весь мир почему-то считает, что Черная Королева в первую очередь выгребла закрома Турана, а потом уже принялась за Растан. Поверь мне, я была в святая святых, Минерва не взяла оттуда ничего, ни мешочка алмазной пыли, ни скола с фамильного камня. А этого добра там еще о-го-го, поколений на пятьдесят. Так что, ты невеста с шикарным приданным. Конечно, элита мировой магической общественности прекрасно знает: откуда берется рабочее вещество для изготовления шаров, хотя туранцы очень осмотрительно продают алмазную пыль, через посредников и подальше от дома. Она очень дорого ценится у магов-практиков. Но никто из чародеев не посмеет причинить вред маленькому, но гордому Турану. Волшебники отлично понимают, что одно слово носителя родовой крови, и все магические шары уснут. Понятно, что быть слепым и глухим не хочется никому. Вот такая ответственность, детка. Привыкай.

Я слушала рассказ наставницы и с трудом улавливала суть. Сверкающие туфельки на каблучках-шпильках приковывали все мое внимание. Я и представить себе не могла, как можно ходить в каменных туфлях.

– Ну, меряй уже, – поторопила крестная.

Я переставила туфельки на пол и несмело обула. Вот это номер! Глаза видели одно, а ноги ощущали другое. Мне было очень комфортно, как будто на мне была обувь из нежнейшей кожи. Я сделала пару шагов, придерживаясь за стол, поскольку никогда раньше не ходила на каблуках. Да в них удобно, как в тапочках. Я отпустила стол, и смело прошлась по директорскому кабинету. Его хозяйка наблюдала за мной с нежной материнской улыбкой.

– Потрясающе, правда?! – спросила она таким тоном, будто была автором этого чуда.

– Нет слов! – изумленно заверила я. – Мягкие, удобные, а на вид и не скажешь. Только они будут из-под платья сверкать.

Наставница округлила глаза.

– О! Платье! – выдохнула она.

Директриса развернулась, строго посмотрела на диван, и на нем появилось что-то светло-воздушное.

– От портнихи телепортировала, – объяснила она.

Я просто налюбоваться на себя не могла. Светло-зеленое – «оливковое», как подсказала крестная, – платье сидело на мне, как влитое. Оно не могло похвастаться слишком глубоким декольте или игривым разрезом юбки, но там, где нужно, оно все подчеркивало и обтягивало. Неужели это я?! Я приподняла подол и взглянула на свои потрясающие туфельки. И они меня не подвели, были того же оттенка, что и наряд. Интересно, я еще в состоянии удивляться или лимит уже исчерпан?!

– А теперь подарок от меня, – любуясь моим отражением, сказала Шумская и протянула бархатный чехол.