— Подождите, — приостановила я откровения охотника. — Я, конечно, сожалею, что ваш друг погиб, но почему вы меня благодарите?

В разговор вмешался Аларик:

— Касс, наши криминалисты не смогли выявить и половины того, что нашла ты, — сдал своих сослуживцев страж. — Они определили, что он действительно не мог быть отравлен аконитом, — и только. И предположили, что у погибшего были проблемы с сердцем, поэтому даже такая малая доза стала убийственной. Но дополнительный компонент в приправе, да и это твое растение, реагирующее на ссоры, в отчете указаны не были. Фактически всю оправдательную базу выдала тогда ты.

На этом месте я выпала из реальности, пытаясь припомнить все, что тогда происходило.

— Нет, — наконец сообразила я, — постойте. Уверена, магистр знал, что вы невиновны.

Аларик насмешливо фыркнул.

— О чем Бриар знал или догадывался, не известно никому, кроме самого магистра.

— В любом случае, — вернул нас в реальное время Дирн, — я хочу поблагодарить именно вас за возвращение мне свободы и честного имени.

— Да не стоит, — засмущалась я, — это же моя работа. Точнее… будущая работа.

— И вы, в отличие от нынешних специалистов, уже профессионально ее выполняете, — улыбался мне охотник. — Если вам когда-нибудь понадобиться помощь, двери моего дома и гильдии всегда открыты для вас. И вот еще…

Через миг мне на плечи опустилось что-то темное и пушистое. Я провела рукой по темному гладкому меху.

— Ой… это что?

— Скоро зима, холодно будет. А я по себе помню, немногие студенты могут позволить себе теплые меха. Я решил, что это вам пригодится больше всего! — И, не дав вставить ни слова, поднялся из-за стола. — А сейчас простите, мне пора. Благодарю еще раз, продолжайте так же усердно учиться, вы многого добьетесь.

— Подождите, — попыталась я остановить его, — я не могу принять…

Но он уже скрылся за дверью.

Аларик удовлетворенно улыбался. Я в шоке ощупывала мягкую шкурку. Потом, все еще пребывая в трансе, стянула с плеча и рассмотрела получше. Жилетка — удлиненная, с высоким горлышком, большим глубоким капюшоном, меховая, теплая-теплая. Знаю, я не совсем нормальный человек, потому что главная мысль, которую я и не преминула озвучить, была:

— Я что, настолько жалко выгляжу?

Раздался громовой хохот стража.

— Я серьезно, — пробубнила я. — Меня скоро на улицах прохожие начнут подкармливать.

— Не обижайся, он же от души, — наконец высказался Аларик. — Но ты и правда смотришься маленьким, бледным, больным ребенком. Хочется укутать в плед и выдать огромную кружку чего-нибудь горячего. Вот гляжу на тебя и вижу, как моя младшенькая болела недавно.

Забыв снова обидеться, я заинтересовалась:

— У тебя есть дети?

— Трое, — гордо улыбнулся он. — Старшему сыну двенадцать, среднему — семь, а малышке — пять недавно исполнилось. Надо будет тебя с ними познакомить, — широко улыбнулся он. — А особенно с моей женой, вот Лира за тебя возьмется, приведет в божеский вид.

Я только фыркнула на это заявление. Даже странно, как быстро он перешел для меня в разряд друзей. Правильно говорят, наглость — второе счастье. Они с Риной, пожалуй, только за счет этого самого счастья и еще бесконечного дружелюбия сумели пробраться за стену моего отчуждения.

— А можно нескромный вопрос, — решилась я. — Сколько тебе лет?

— Ты все-таки вознамерилась выставить меня стариком, — притворно нахмурился он.

— И все-таки? — не отступала я.

— Сорок три, — широко улыбнулся Аларик.

— А не скажешь, — стала приглядываться я, — я тебе действительно в дочери гожусь.

— Еще бы. И боюсь тебя расстроить, но ты маг и в моем возрасте будешь выглядеть как ребенок. Правда, Кастодия, — посерьезнел он. — Учеба — это похвально, но ты уже явно обогнала свой курс. Дай себе отдохнуть.

Я уже собиралась возмутиться, но в окно впорхнул вестник и опустился прямо перед Риком. Он быстро развернул листок, пробежался глазами и оценивающе взглянул на меня.

— Не хочешь поработать по специальности? Ну так, в качестве практики, — хитро прищурился страж.

— А что?

— У нас тут самоубийство, а я сегодня дежурный. Прогуляемся?

Я задумалась. Ведь все равно заняться нечем! Хотя… Вспомнилось предупреждение магистра.

— Храна не брошу, — потянула я за ухо мирно дремавшего на моих коленях друга. — А с ним меня не пустят.

Оборотень внимательно взглянул на лениво лежащего кота.

— Оставим в соседней комнате, — решил он и поднялся. — Давай, натягивай свой меховой подарок, а то прохладно, и идем.

…— Эх, зря тебя с собой потащил, — пробормотал Аларик, рассматривая представшую перед нами картину смерти. А картинка ведь правда та еще. Белая ванна, до края наполненная кроваво-красной водой, и молоденький парень в ней. Бледные руки с длинными продольными порезами, свисающие до пола, и темно бордовые лужи под ними. Типичное самоубийство.

— Не переживай, — спокойно пожала я плечами. — Мы в анатомичках и не такое видели. Вот только подарок пачкать не хочется, — печально вздохнула я.

— Давай сюда, — протянул он руку. — Пока к родственникам, а ты, если желание не пропало, можешь осмотреть нашего клиента. Экспертов на самоубийства, к сожалению, не приглашают, так что он твой, делай что хочешь.

Страж забрал мех и вышел, оставляя меня наедине с покойным.

«До некромантов нам, конечно, далеко, но и мы люди не брезгливые», — решилась я и приступила. Уже через пятнадцать минут я выскочила из ванной и затащила внутрь Аларика, чтобы сообщить не самые радостные новости.

— Это не самоубийство, — зашипела я, стоило закрыться двери.

Страж заметно помрачнел.

— Рассказывай, что ты там нашла, — вздохнул он.

Я кинулась к телу и, подняв руку, подозвала оборотня.

— Смотри, — указала я на скрюченные пальцы. — Предсмертные судороги. Мышцы застыли в том положении, в котором были в момент смерти. Погляди, под ногтями следы крови и частицы кожи, но у него самого на руках, кроме порезов, никаких повреждений больше нет.

— И что? — непонимающе нахмурился мужчина.

— Дай сюда руки, — решила я показать на примере.

Он послушался, и я вцепилась ногтями в сгиб у его локтя.

— Теперь понимаешь? — отпустила его я. — Его кто-то удерживал, а он боролся. Вплоть до того, как умер, иначе бы пальцы расслабились. И еще угол, под которым идут порезы! — Я перевернула руку жертвы ладонью вверх и провела вдоль длинной кровавой полосы. — Если бы он сам себе резал вены, линии порезов уходили бы вовнутрь. А теперь гляди! — я схватила вторую руку покойного и сложила их вместе, показывая две жуткие раны.