ведь побольше других про покойничка-то нашего утрешнего известно.

Конечно, после таких слов Саша с места уже не мог двинуться.

– Что вам известно?

Но старуха не торопилась с ответом.

– Вот скажи, почему одних людей все любят или уважают, а к другим относятся с презрением? Хотя если копнуть поглубже, то первые достойны порицания куда больше, чем вторые.

– Это вы о ком?

– О себе, о тебе, обо всех нас. Вот ты ко мне даже не зашел, а, между прочим, я тебе могла быть полезна.

И тут Саша увидел, как из-за угла дома высовывается куриная голова, увенчанная алым гребнем. Голова была какая-то очень уж знакомая. Но Саша подумал, что ему показалось, мало ли куриц на свете.

Он снова взглянул на соседку, которая смотрела на него с ожиданием:

– Был не прав. Вы дальше всех живете, вот я и подумал, что видеть вы ничего не могли.

– И ошибся!

– Так расскажите! Что вы все вокруг да около ходите! Вы про покойника что-то знаете?

– Видела я его. Когда он еще живой был, его видела. Он прошлым вечером к твоим соседям в гости приехал.

– К Бойцовым?

– К ним самым. Вчетвером они в доме были. Этот парень и еще сынок соседский – Сережа, тоже тот еще пройдоха. Да у них вся семья такая, святошами прикидываются, а сами только и смотрят, где бы им лишний кусок урвать. А я вот другого принципа придерживаюсь – на чужой каравай рот не разевай. И родители мои, царствие им небесное, всегда тому же самому учили.

– Так что с покойником-то? Как он им стал? Видели?

– Этого не видела, врать не стану. Врать – это глупо, вранье всегда на свет вылезает. А вот как они ссорились, это я слышала. При мне это случилось. Я прошлым вечером у Бойцовых этих яички из-под их курочек брала. Не скажу, что сильно дешево, но вкус от магазинных заметно отличается. А я лакомка, люблю вкусно покушать. Но это я так, к слову, а дело было вот в чем. Когда ребята приехали, то я в курятнике была, они меня и не видели. Встали рядом и разговор завели промеж себя. Я сначала не прислушивалась, а потом слышу, что один из парней очень сильно напуган и никак не соглашается ехать, куда его второй зовет. Только и твердит: «Нет, нет, мне еще жить не надоело! Хочешь, ты с родителями сам поезжай, может, вам и улыбнется удача. А я туда не полезу!»

– Это погибший отказывался?

– Он самый. А настаивал Сережа, сынок соседский. А гость его знай одно в ответ твердит: все тебе объясню, все растолкую и нарисую, но пойдете вы без меня. Ну, мне наскучило их слушать. Я себе яйца из-под курочек к тому времени уже набрала, а потому стала самих курочек обещанных выбирать. Договорились мы с Аней, что она мне двух курочек продаст. Дело небыстрое, увлеклась я, вдруг слышу, машина уезжает. Выглянула, а это хозяева с сынком отчалили.

– Сколько же это времени было?

– Так вечер. Смеркалось уже.

А другие свидетели утверждали, что Бойцовы уехали чуть ли не за полночь. Так смеркалось или была глубокая ночь? Но возможно, что для старушки что вечер, что ночь – все темное время суток было едино. И все же Саша уточнил и вновь услышал, что темнеть еще только начинало.

– Что же, Бойцовы на ночь глядя куда-то подались?

– О чем я тебе и говорю. А этот, который ехать с ними не хотел, тот в доме остался. Но тоже недолго один куковал. К нему самому гость пожаловал.

– Кто?

– Незнакомый. Мужик средних лет. Голова бритая. Сам невзрачный. Да еще и одет так, словно с помойки побирался. Но настроен был решительно. Сразу же на парня наехал, мол, все про ваши делишки знаю. Парень-то наш весь затрясся, словно от страха, не трогайте, говорит, меня, я ни в чем не виноват, пощадите. Сокровище не трогал, вас не предавал, чего вам от меня еще нужно, оставьте меня в покое. А тот вроде бы и не злится, печальным таким голосом говорит: «Ох, не с теми ты людьми связался, парень. Они уже многих хороших людей погубили, а других подвели да подставили, и тебя тоже со временем кинут». Тогда парень наш трястись перестал и говорит, что неправда это. А чужак и говорит ему: «Спорить с тобой не стану, но ты на мою сторону переходи, помоги мне сейчас, а после я тебе уже помогу».

– И что? Валера согласился?

– Уж не знаю, чем у них там разговор закончился, они в дом зашли, а я из курятника выскользнула, двух куриц под мышки и тоже к себе пошла. У них свои дела, у меня свои. А как пришла, на время взглянула. Девять часов мой будильник показывал. Девять часов вечера, так-то вот.

Саша задумался. Старуха говорила так бойко и уверенно, что складывалось впечатление все ее слова – это правда. Но тогда получалось, что стоило гостю только появиться, как Валеру его появление страшно перепугало. Парень даже толком говорить не мог, а лишь заикался. Это было очень похоже на то, что Валера гостя отлично знал и знал, чего от него можно ожидать. Уж не этого ли человека Валера опасался встретить в Хворостинке, отчего отказывался туда ехать с Сережей?

– А как выглядел этот гость? – поинтересовался Саша. – Поточней описать его можете?

Фотографию Жорика старуха решительно отвергла. А с описанием гостя дело застопорилось, потому что в этот момент одной из куриц надоело прятаться, и она пришла, чем-то очень обиженная, и, громко кудахча, принялась жаловаться на свою жизнь и своих товарок, которые то ли обидели ее лично, то ли просто повели себя неподобающим образом. Лично Саша эту пернатую болтунью просто прогнал бы, дав ей хорошего пинка, но старуха очень близко приняла куриные проблемы и побежала с курицами разбираться.

И тут Саше, словно по заказу, чтобы он не успел заскучать, пришло сообщение от Грибкова. Тот предлагал полюбоваться на составленный со слов Лены фоторобот подозреваемого, которого она видела возле дома Валеры.