— Обрывок старым не кажется.

— Я про сам артефакт. Те, что делали волхвы, были совместимы только с кожей или веревками. Металл их сбивал.

— Здесь столько металла рядом, что удивительно, что артефакт сработал.

— Он, похоже, выше висел, — заметил Постников. — При самой шее, с металлом не взаимодействовал.

Я хотел сказать, что наводка все равно должна была идти, но вовремя вспомнил, что как раз этот артефакт снес моего духа и нарушил систему защиты квартиры, а значит, наводка на него могла быть только при контакте.

— То есть это была очень древняя вещь?

— Мне откуда знать? Точно только хозяин может ответить. Я даже артефакт не видел. Но я просто причин больше с ходу не нашел, почему не на цепочке.

— Шею натирало такое количество, — усмехнулся я.

Хотя шея там была такая, что на нее наковальню повесь — не заметит. Мощная шея, тренированная. И сам мужик не пренебрегал спортом, в отличие от Глазьева, который хоть и не был толстым, но и тренировками не злоупотреблял, если вообще ими занимался.

Серый храпеть перестал, а вскоре я почувствовал, что он двигается в нашу сторону. Летел, можно сказать, почти как бабочка на свет, только в его случае — на возможность поживиться.

— Чем это вы тут занимаетесь? — чуть хрипло со сна спросил он.

— Трофеи собираем, — пояснил я.

— А чего на лестнице и ночью? Я думал, утром, у двери.

— Решили, что на лестнице будет удобнее, — ответил за меня Постников.

— Это вы зря, врагов надо на подступах останавливать. — Он заглянул в коробки, скривился и выдал: — Барахло. Даже собирать не стоило.

— Как это? — удивился я. — Мы же планировали открывать магазин по продаже подержанных артефактов.

— Кто это мы? — прищурился он.

— Мы с тобой.

— Не помню такого. Но торговать таким — только позориться. Елисеевские артефакты — это имя, надежность которого нельзя подвергать сомнениям. Раз такое продашь — и все, считай, имени нет.

Гордость, прозвучавшая в словах Серого, меня позабавила, но в чем-то он был прав: пусть не как артефактор, но как ювелир, я уже был довольно известен и хорошо оплачиваем. Кто-то, типа Мальцева, уже убедился в ценности моих артефактов, а кому-то это еще предстоит сделать. И тогда мне точно не нужна слава торговца чужими дерьмовыми артефактами.

— Значит, куда-нибудь сдадим.

В это время зазвонил телефон Романа. Почему-то подумалось, что это Аня беспокоится о любовнике, но нет — звонок был от Егора Дмитриевича.

— Ответить?

— Мы пока гаситель не нашли, — намекнул Постников и тут же вытащил из кармана последнего мага парные браслеты из тусклого серого металла. — А нет, нашли. Ответь тогда. А то ночевать в такой компании не хочется.

— Почему? — удивился Серый. — Живописная.

Телефон звонить перестал, и вопрос сам собой снялся.

— Я так и думал, что тебе понравится. Даже Даниилу сказал, что прекрасная композиция для фонтана выйдет.

— Не, для фонтана нужно что-то другое. А это в кустах поставить, пугать нежелательных гостей.

Тем временем Постников сгреб ценности с последнего мага. Если не считать гасителя, у него не было вообще ничего примечательного. Артефакта всего два, а личные вещи на дело он не взял. Кстати, телефон был только у Глазьева, который его даже на беззвучный режим не удосужился поставить.

Я вытащил из коробки гаситель. Его мы точно возвращать не будем, так что можно перенести в сейф. Ощущения от него шли отвратные, а на магическом плане там вообще была дыра. Я поспешил от него избавиться, бросив назад, и еле удержался от того, чтобы не сходить вымыть руки. Чувство было, как будто я столкнулся с концентрированным злом. Для магов этот артефакт наверняка таковым и был.

— Это тоже волховская поделка? — уточнил я у Постникова. — Я про гаситель.

— Нет, это как раз работа тех, кто с ними боролся. С переменным успехом, потому что секрет изготовления этой штуки ушел вместе с убитым изготовителем, но несколько артефактов до сих пор гуляют по рукам.

Он тщательно ощупал мага, но больше ничего ценного не нашел. Я задумался, куда девать добычу. По-хорошему бы их в сейф засунуть, но соколовский сейф недостаточно большой, чтобы все влезло, а под гаситель вообще нужно делать коробку-артефакт, чтобы экранировать. Я намертво запомнил, как он выглядит на магическом плане. Почему-то я думал, что это что-то подобное нашим блокираторам, но нет, принцип там совершенно другой. И как бы мне ни не хотелось им заниматься, а придется. И чтобы разобраться, как он работает, и чтобы понять, как ему можно противостоять. А то, думаю, Глазьевы не последние, кому захочется на меня эту пакость надеть. Да и у них гасителей может быть больше одного.

— Так, — сказал Серый. — Нужно обсудить, что брать с Глазьевых. Обычные тарифы на них не распространяются, я считаю. Вообще, это наглость, припереться ночью, помешать нам спать.

— Нанести невосполнимый урон нашей системе защиты, — поддержал я его.

— А у нас тут еще ценная стоматологическая установка, которая тоже могла пострадать, — закончил Серый. — Поэтому, Ярослав, сдавай их только оптом миллионов за десять.

— А если Глазьев откажется и предпочтет иметь дело с полицией?

— То мы их заберем украшать парк и будем в своем праве, — решил Серый.

— Точно? Вот прям можно наследника вражеского клана ставить в своем парке, и никто не возмутится?

— Почему не возмутится? Глазьев точно возмущаться будет, но по закону имеем право хоть прибить, хоть украшением использовать.

— Украшение из них так себе.

— А мы на них парадные глазьевские одежды напялим, — предложил Серый, придирчиво осмотрел наших жертв и аккуратно застегнул пуговичку на рубашке у Романа. К слову, тот от этого не стал выглядеть симпатичнее.

Сказать об этом я не успел, потому что телефон Романа опять зазвонил. В этот раз на звонок я успел ответить.

— Здравствуйте, Егор Дмитриевич. Мне кажется, у вашего сына появилась нехорошая привычка приходить на нашу территорию без приглашения.

Скрип глазьевских зубов был столь громок, что я чуть не предложил ему скидку у Олега.

— Вы его опять задержали, Ярослав Кириллович?

— Именно так, Егор Дмитриевич. Его и еще двух магов. В этот раз в нашей квартире. Размышляем сейчас, поставить ли эту композицию в нашем парке в качестве пугала или вы их выкупите, скажем, за десять миллионов. Поодиночке не продаем, только композицией.

— Я сейчас приеду, Ярослав Кириллович.

Я выключил телефон и бросил его в коробку с вещами Глазьева.

— Не маловато ты с них запросил? — задумался Серый. — Как-то легко Глазьев согласился. И вещи, опять же…