Через раскрытый полог шатра было видно, как на улице факелоносцы выстроились в два ряда, образовав коридор, в дальнем конце которого появились Милен, Лера и мадам Ламбар. Идущая первой невеста подошла к Турнотуру, он взял ее за руку и ввел в шатер. Все взоры были устремлены на девушку, на шее которой в свете фонарей переливались крупные жемчужины.

Отец подвел дочь к алтарю и, оставив ее, сел рядом с женой на скамью в первом ряду. Лера осталась стоять позади невесты. Милен и Олаф повернулись друг к другу лицами, и священник начал свою речь.

– Друзья мои! Мы собрались здесь в этот торжественный и светлый миг, чтобы отправить этих двоих детей на семейной лодке в новое плавание. Пусть их путь будет добрым, а сердца и помыслы – чистыми. Эти дети – представители двух видных семей нашей общины, и пусть их союз послужит их укреплению и процветанию. Олаф, – священник посмотрел на жениха. – Назван в честь святого Олафа, первого христианского миссионера на островах. Это ли не добрый знак?

Затем он повернулся к алтарю и начал молиться. Это Яков уже не переводил. С улицы долетал прохладный ветерок, приподнимавший полог и заставлявший подвешенные под потолком светильники покачиваться и мерцать. Сидевший рядом с Паштетом Треска стал потихоньку клевать носом, но приятель ткнул его в бок, и повар, хрюкнув, открыл глаза.

Наконец, ведущий церемонии повернулся к зрителям и, закрыв книгу, взял с подставки у алтаря небольшую деревянную плошку, в которой была какая-то жидкость.

– Ну что ж, дети мои, время произнести клятвы верности и скрепить ваш брачный союз.

Молодые люди всем своим видом демонстрировали, что они готовы.

– Клянешься ли ты, Милен Турнотур, в верности этому мужчине, и в горе и в радости, и во веки веков?

Девушка почувствовала, как по ее телу побежали мурашки.

– Клянусь, – судорожно выдохнула она.

– Клянешься ли ты, Олаф Фредрикссон, в верности этой женщине, и в горе и в радости, и во веки веков?

– Клянусь.

Парень и девушка по очереди отпили из чаши, протягиваемой им священником.

– Теперь можете обменяться кольцами.

С мест, где сидели моряки, не было видно, из чего сделаны кольца, и Савельев, как ни вытягивал шею, так ничего не смог разглядеть.

– Властью, данной мне «Братством», – торжественно провозгласил священник, держа за руки молодых, – объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать друг друга!

Олаф и Милен поцеловались, и тут же все собравшиеся разразились радостными криками и аплодисментами.

– Наконец-то, – нетерпеливо заерзал Треска.

– А теперь – праздновать! – крикнул Турнотур, воздев руки и треснув посохом по полу.

Все потянулись из шатра в амбар, за накрытые столы. Чего тут только не было: мясо всех видов – тушеное и вяленое, баранье и китовое, – наливки и соусы, овощи и маринады, пенные браги и горячие свежевыпеченные хлебные ломти, разложенные в расставленных тут и там плетеных корзинах. Родители жениха и невесты не пожалели средств, чем в очередной раз подчеркивали свой статус и общественное положение.

Во главе столов сидели Олаф и Милен, принимавшие поздравления. То и дело кто-нибудь вставал и произносил витиеватый тост за здоровье молодоженов. Не остался в стороне и Тарас, на правах старшины своей команды коротко, по-военному поздравивший молодых людей. Собравшиеся быстро хмелели, в то время как Тарас внимательно следил за своими, помня о том, что им еще предстоит встреча с Императором, и искал удобного случая, чтобы покинуть пиршество, никого не обидев. В первую очередь это касалось старейшин.

Но как вскоре выяснилось, на них не так уж много обращали внимания, и удобный для бегства момент представился, когда с основной трапезой было покончено и начались танцы. Пирующие образовали круг, и в нем принялись весело отплясывать молодожены под нехитрую деревенскую музыку, которую наигрывал небольшой оркестрик из местных музыкантов.

– А может, ну его, завтра сползаем? – поежившись, предложил разморенный едой и выпивкой Треска, выйдя на морозный ночной воздух.

– Нет, нельзя откладывать, – нахмурился Тарас, переглянувшись с показавшейся из шатра Лерой. – Мы должны рассказать о сигнале как можно скорее. Так что за мной.

И моряки пересекли освещенную фонарями поляну, направляясь по одной из улочек в сторону пирса.

* * *

Пока свадебный пир был в самом разгаре, команда снова собралась в тронном зале «Черного дракона». Тарас приказал всем молчать о внезапном появлении Линь Има и его смерти от рук Батона. Особенно это касалось болтливых Паштета и Трески.

Добравшись до плавучей крепости, освещенной множеством сигнальных огней – закрепленная на носу корабля голова дракона, из глазниц которой били лучи прожекторов, в сумерках выглядела еще таинственнее, – команда потребовала немедленной аудиенции у Императора.

Ким Им восседал на своем троне и, казалось, был погружен в какие-то одному ему ведомые мысли, разглядывая висящие на дальней стене пейзажи художника Чона Юн Су. Оплакивал ли он гибель своего сына или думал о чем-то другом? Даже прислуга не могла бы дать ответа. Его черный шлем-маска покоился на подлокотнике кресла.

Когда морякам разрешили войти, вслед за ними в зал быстрым шагом направился Яков и встал рядом с Императором.

– Слушаю вас, – казалось, только что заметив прибывших к нему посетителей, вышел из задумчивости Ким Им. – Зачем вы пришли? Я слышал, у местных какое-то торжество.

– Да, свадьба детей старейшин. Мы закончили помогать вашим людям с разгрузкой танкера, – сказал Тарас. – Больше наши услуги не требуются.

– Да, я благодарю вас за помощь, – степенно кивнул Император. – Но вы же не за этим явились ко мне в столь поздний час?

– Так точно, – по-военному отчеканил старпом.

– И?

– Сегодня нами был получен сигнал от наших соотечественников, из России.

– Какого рода сигнал?

– Сигнал бедствия. Из Севастополя. С противолодочного крейсера «Москва», флагманского корабля черноморского флота России.

– И что значится в этом послании? – слушая его, Император неторопливо погладил свою бородку. Ни один мускул не дрогнул на его лице. По внешнему виду Ким Им Су невозможно было сказать, какое впечатление на него произвело услышанное сообщение.

– В нем указываются точные координаты местоположения выживших, – продолжал Тарас.

– Но мы не можем быть стопроцентно уверены, что там есть выжившие, – вмешался в разговор Ворошилов. – Потому что сигнал поставлен на повтор.

– На повтор?

– Да. Откуда нам знать, что это не просто заготовленная запись, гоняемая по кругу все последние двадцать лет.

– Сигнал бедствия, – задумчиво повторил Император. Моряки молча ждали. – Но не вы ли сами послали мольбу о помощи несколько недель назад без всякой надежды быть услышанными?