– Хотелось бы!

– Ни пуха тебе, ни пера, Миша!

– К черту.

Марина уже третий день не могла дозвониться до Севы.Несколько раз безуспешно взывала к автоответчику, звонила на мобильный, нонеизменно слышала: «Абонент временно недоступен». Она даже начала волноваться,но вдруг он сам позвонил.

– Приветствую, Маришечка! Угадай, где я?

– Откуда ж мне знать?

– Я в Ницце! Такая красота, все цветет и благоухает!Тебе непременно нужно тут побывать!

– Сева, подожди, я хотела поблагодарить тебя!

– А, значит, они все же вняли моим советам! Тысогласилась?

– Ну конечно!

– О, я рад, я бесконечно рад… Если справишься, обещаютебе разворот в самом престижном издании, я еще не решил, в каком именно, нотам будет видно. Как ты себя чувствуешь, Маришечка? Как наш постреленок?

– Валяется с сотрясением мозга!

– О боже! Надеюсь, ничего серьезного?

– Вроде нет.

– Маришечка, лапочка, я тебя невольно подвел, обещалпоехать в твое родовое имение, но тут внезапная любовь – как гром среди ясногонеба, не сердись, лапочка, ладно? Я дам тебе телефончик, а ты позвони, скажи,что от меня, спроси Евгения Викторовича, он отлично все сделает что нужно. Тыне очень сердишься, Маришечка?

– Нет, конечно, мне еще некогда было сердиться, атеперь вроде не на что, тем более у тебя новая любовь!

– А у тебя? У тебя нет новой любви?

– У меня даже старой нет, – засмеялась Марина.

– Маришечка, а может, выберешься с постреленком сюда нанедельку? Подумай, весна в Ницце! Все расходы беру на себя!

– Сева, о чем ты говоришь? Работа, Мишкино сотрясение…

– Ах да, прости! Я, как всегда, немножко одурел отлюбви!

– А мобильник зачем отключил? Я уж волноваться начала!

– Как приятно, когда о тебе кто-то волнуется… Спасибо,лапочка. Больше не буду отключать. Целую!

Михаил Петрович раздумал звонить Марине. Что он ей скажет? Ипотом, может быть, лучше избавиться от этого наваждения. В Исландии он пробудетдней десять, не меньше, там даже минутки не выберется на мечты о зеленыхглазах. Может, охолону и успокоюсь? Зачем мне эти заморочки, у меня в жизни всехорошо и без нее. Да и у нее жизнь устроена. Зачем я там? Решено, не будузвонить!

И он занялся делами. Надо успеть еще отдать некоторыераспоряжения помощникам.

– Мам, а дядя Миша не звонил?

– Нет.

– Почему? Ты с ним поссорилась?

– Даже не собиралась. А он разве тебе обещал звонить?

– Нет, но я так понял, что он еще приедет.

– Ну либо ты неправильно понял, либо… Знаешь, увзрослых…

– Знаю! – перебил Мишка. – У взрослых свояжизнь! И вообще, они за свои слова не отвечают!

– Разве я за свои слова не отвечаю?

– Ты же мама, а не чужой взрослый дядька.

Он обиделся, поняла Марина. А тот дурак тоже хорош, приручилребенка и смылил. Испугался чего-то, скорее всего. Она тоже слегка обиделась.Прошло уже пять дней, а от него ни слуху ни духу. Бывая каждый день на фирме,она ни разу с ним не столкнулась, а спросить о нем у кого-то не решалась. Темболее что не знала даже его фамилии, а в таком большом учреждении может бытьдесять Михаилов Петровичей. Да и вообще, нельзя на работе проявлять какой-то личныйинтерес, ни к чему это. Она крутилась как белка в колесе, чтобы не пренебречьстарыми заказами, а в сочетании с новым проектом это было очень нелегко. Ейдаже не удалось ни разу выбраться на дачу. Да еще здорово похолодало, зарядилидожди, и не было никакой возможности вывезти Мишку на воздух.

– Ой, Маря, ты что же творишь? – вздыхала позднимивечерами Алюша. – Ты ж себя загонишь! А как с дачей быть?

– Господи, если бы я знала! Сейчас такая мерзкаяпогода.

– Ну не век же она мерзкая будет…

– Аля, обещаю: в воскресенье с утра мотану на дачу.Если там нормально, ничего не потекло, не сломалось, я за день приведу ее вбожеский вид!

– А Игорька не подключишь?

– Обязательно, – без всякого энтузиазма отозваласьМарина.

Игорь постоянно звонил ей на мобильный, требовал встреч, ноей было некогда. Один раз он навестил Мишку, ждал ее, но так и не дождался. Ейпочему-то не хотелось его видеть.

Михаил Петрович работал с раннего утра до поздней ночи, и унего даже секунды не было на мысли о чем-то, кроме предстоящего процесса. Онжил в небольшом, но весьма респектабельном отеле за городом, на берегу фьорда,но времени не было даже чтобы оценить окружающую суровую красоту. К тому же вседни дул ледяной ветер. Черт, я провалюсь, думал он в редкие свободные минуты, естьтолько одна сотая шанса, да и то если случится чудо. А чудес не бывает, любоечудо надо организовать, а я сделал все, что в моих силах. И даже немногобольше. На восьмую ночь в Исландии ему приснилась Марина. Она сидела на залитойсолнцем лужайке и шила что-то из ткани в крупный красный цветочек.

– Что ты шьешь? – спросил он.

– Трусы, – ответила она, не поднимая головы отшитья.

– Какие трусы?

– Семейные.

– А для кого?

– Для тебя!

– Зачем? – растерялся он.

– Меня волнуют мужчины в семейных трусах.

– Но ведь можно купить…

– Разве ты не знаешь, в России не осталось семейныхтрусов?

Он с хохотом проснулся. Господи, какая чушь снится, когдапереутомишься… Такое нарочно не придумаешь. Но почему-то настроение у негорезко изменилось. И он вдруг ясно увидел, что в цепи доказательств противнойстороны есть одно не то чтобы слабое, а все же не столь крепкое, как остальные,звено.

А вечером он позвонил Булавину сообщить, что чудо, накоторое они даже рассчитывать не смели, случилось! Это не была абсолютная победа,но и поражения не было! Что называется, боевая ничья, о которой они моглитолько мечтать. То есть все-таки победа!

Наконец он смог выдохнуть. Сегодня я напьюсь! – решилМихаил Петрович, и вместе с коллегой из Питера они отправились в один из самыхдорогих ресторанов Рейкьявика.

– Михаил Петрович, вы гений! – прочувствованнопроизнес питерский адвокат Семен Давыдович.

– Нет, Сема, нам просто фантастически повезло!

– Тем не менее я предлагаю выпить за ваш талант. Я,честно говоря, не верил, что такое возможно. Вы сумели уцепиться заединственную микроскопическую возможность. Это и есть талант! Настоящий талант!За вас!