головой – Позавчера ты еще был dégoûtant[6]. Грубый, необразованный казак. Но сейчас…

– Пришлось долго скрываться среди простого народа – начал импровизировать я, не забывая про омлет – Маска приросла.

– Уж не хочешь ли ты сказать – засмеялась Харлова – Что ты и правда, Петр III?

Я пожал плечами, кивнул, наливая молоко в кофе. Меньше говоришь – меньше шансов провалить легенду.

– Петр разговаривал свободно по-немецки.

– Was meinst du gnädige frau[7]?

Хорошо, что в школе я учил немецкий. И достиг неплохих успехов. Надеюсь, Харлова язык Шиллера и Гете знает не очень.

– Жаль, я плохо понимаю немецкий – вдова внимательно на меня посмотрела.

– В переводе это «чего изволит госпожа».

– Но произношение у тебя и впрямь свободное. Скажи мне тогда, Петр Федорович – девушка замешкалась – Кто тогда похоронен в Александро-Невской Лавре??

– Орловы подкинули чей-то труп – я пожал плечами – Молвят, что Шванич нашел какого-то для сих темных целей.

– Я все-равно поверить не могу. Ты сбежал один? От гвардейцев?

– Нет – я намазал масло на недавно испеченный хлеб – Мне помогал один верный лакей. Маслов. Он потом погиб. Пьяный замерз на морозе.

Я перекрестился, Харлова тоже.

– Но ты совершенно не похож ликом на Петра III Я видела его портреты.

Вот же пиявка! Я рассердился на Харлову, но ответил вежливо.

– Испытания, которые пришлось претерпеть – я уставился в окно – Наложили отпечаток на черты лица. У меня, Татьяна Григорьевна, и спина поротая. Показать?

– Нет, что ты… – испугалась Харлова – Давай сменим тему.

– Давай. Вон там – я ткнул вилкой в окно, которое выходило во внутренний двор губернаторского дома – Какая-то постройка. На птичник похожа.

– Это голубятня. Елена Никаноровна, рассказывала, что покойный Рейнсдорп увлекался разведением голубей. Привез сию забаву из Дании.

Я вскочил на ноги, распахнул окно. Голубей в полуоткрытой пристройке к дому было множество. Они сидели на специальных насестах, ворковали. Белые, черные, серые – каких только птиц там не было.

– А кто за ними следит?

– Васька-птичник – Харлова встала рядом – Крепостной мальчик. Он единственный из слуг, кто не сбежал.

– Нет более крепостных! Запомни это. Всем слугам будем платить за работу – я сел обратно за стол – Приведи мне после обеда этого Ваську. Разговор есть до него.

– Тебе пришлась по душе губернаторская забава?? – удивилась вдова.

– Очень, Таня. Очень.

Я мысленно потер ладони. Эта забава – вовсе не развлечение. Ведь у меня теперь есть голубиная почта.

Глава 5

Работа царя напоминает шутку про «круглое носи – квадратное катай». Сразу после завтрака я сел писать ответ яицким казакам. Намучался с ятями и фитами, но справился – пользовался присланным образцом. Отписался в том духе, что ждите, копите силы – помощь придет. Закончил стандартным – наше дело правое, с нами бог.

Не успел я запечатать письмо, как Почиталин привел ко мне десять отобранных казаков. Принес стопку указов «о вольности народной».

– Есть грамотные? – я внимательно посмотрел на молодых и не очень мужчин.

Казаки замялись. Грамотных не было.

– Иван, берешь этот десяток и идете в соседнюю комнатку учить наизусть указ. Чтобы от зубов отскакивало! Як молитва «Отче наш». Проверю – я погрозил пальцем.

– А что делать то, царь-батюшка? – поинтересовался самый пожилой казак из присутствующих.

– Дело, братушки вам будет тяжкое, кровавое. Поедете тайком, по двое по городам да селам. Будете везде читать указ мой о воли.

– Кто ж нам даст его читать?

– А вы по-хитрому. Приезжайте скрытно в городок, на окраине находите церквушку победнее. И после воскресной обедни, когда народ расходится… Вняли ли?

Казаки закивали.

– Один читает – другой держит наготове заряженные пистоли. Ежели хватать чтеца кто возьмется – стреляй. Грех на мне, отмолю. А теперь идите, учите. На вас надежда одна!

Пока казаки зубрили указ, я «правильно» оформлял документы. Они должны были выглядеть представительно. Позвонил в колокольчик. Откликнулась «невеста»-Маша. Попросил девушку принести толстых ниток и свечу. Когда все доставили – разогрел сургуч, что лежал на губернаторском столе, капнул на бумагу и на нитку, приложил на обе капли красивый большой перстень найденный в одном из ящиков в подвале. На изумрудной печатке был искусно вырезан воющий волк. Явно драгоценность из китайского каравана. Конечно, надо бы что-нибудь православное, с Георгием Победоносцем, но время поджимало…

Одну двойку я отправлял южным маршрутом через Гурьев в Астрахань, Царицын и далее к донским казакам. Там поджечь Россию будет легче всего. Вторая двойка поедет севернее – Самара, Ставрополь, Пенза, Тамбов и Тула. Потом Москва. У третьей и четвертой путь был самым сложным – Казань, Нижний Новгород, Москва и Казань, Нижний Новгород, Ярославль и Санкт-Петербург.

Москва мне казалась – самым важным городом. Огромная, патриархальная, мало войск. Именно поэтому я туда отправлял четверых. С разных концов. Питер напротив, поджечь я даже не надеялся – двор, гвардия, большое количество аристократии…

Последняя двойка отправлялась на восток – Уфа, Челябинск, Екатеринбург, Тюмень. Они же должны были по дороге заезжать на уральские заводы. Читать там указы не получится – заводские стражники не позволят. Но вот подкинуть куда-нибудь грамотку с указом – для них специально был сделан лишний запас – вполне можно было.

Денег на это я не пожалел – разложил по холщевым кошелькам, на завязках, что тоже нашлись в подвале – по сто рублей на каждого казака. Огромные деньги, которые позволят и стражников подкупить и путешествовать с комфортом.

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем,

Мировой пожар в крови

– Господи, благослови[8]!

Я перекрестился и занялся другими делами.

А их к тому моменту, когда я закончил с указами и посыльными казаками – накопилось преизрядно.

Во-первых, поп Сильвестр. Он привел первую дюжину староверов по моему запросу. Большей частью местных, оренбужских. И сразу запросил разрешение в обмен открыть в городе молельный дом. Пришлось долго объяснять ему, что в Оренбурге – неспокойно. По улицам шарятся страшные башкиры – вон вчера двоих пришлось зарубить. Главное правило царя – никогда ничего не давать сразу и никогда не давать все, что просят.

С раскольниками я беседовал в бальном зале губернаторского дома. Мужички в лаптях и поршнях, очумело рассматривали золотую лепнину. И тайком поглядывали на нас с Мясниковым. Полк Тимофея оказался первым готовым к смотру – и Тимофей пришел за мной. А я его потащил к раскольникам.

– Ну что,