Он наклонился к ней ближе, и Хестер застыла, ожидая прикосновения его губ.

Это оказалось очень мягкое прикосновение его губ к ее губам, настолько легкое, что Хестер даже усомнилась, было ли оно, если бы не видела Алека. Он был рядом, и его глаза на мгновение закрылись — тогда и произошло это легчайшее чистейшее прикосновение. Хестер захотелось остановить время и окунуться в тепло этой мимолетной ласки.

Он отстранился и улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, а она, моргнув, вернулась к реальности. Алек взял жену под руку и повел вдоль длинного ряда. Аплодисменты многократно усилились, когда перед ними открыли двери. Некоторое время они стояли на верхней ступеньке лестницы, улыбаясь собравшимся людям.

— Хестер!

Она услышала тихий голос Алека и повернулась к нему. Его глаза смеялись, и этот смех был только для нее.

— Готовься, дорогая, — пробормотал он.

Она была готова, и даже более, чем хотела признать. И он это знал, не так ли? Она увидела триумф в его глазах, когда он склонился к ней.

Поцелуй продолжался бесконечно долго. Этот поцелуй был совсем не такой, как первый, никак не походил на легчайшее касание. В нем уже был намек на натиск, и она откликнулась на него. Тихо ахнув, она раздвинула губы, впуская его.

Но только он отстранился. Она видела его лицо лишь один короткий миг, но улыбка исчезла из его глаз, сменившись горящей энергией. Неожиданно он вернулся и подарил ей третий поцелуй. Этот поцелуй не был целомудренным. Он впился в ее губы с всепоглощающей страстью, которая обещала бесконечное блаженство. А его язык властно вторгся в ее рот, и она, не сдержавшись, ответила на эту непривычную ласку. Ее бросило в жар, когда его руки сомкнулись вокруг ее тела и прижали к себе, держа ее крепко и обещая больше. Это пока еще было благородно, но чрезвычайно опасно. Этот момент изменил ее навсегда. Потому что именно она застонала, сожалея, что поцелуй окончился. Ей хотелось, чтобы он продолжался вечно.

— Это было три, а не два, — прошептала она, пытаясь вызвать в себе гнев, но тщетно. Она была слишком ошарашена, чтобы владеть своими чувствами.

— Ну так подай на меня в суд, — ответил он смеясь. — Интересно, что ты станешь делать, стоя здесь перед всем миром.

— Прекрати. Многие люди умеют читать по губам.

— Это ты перестань болтать. Я даже не шевелю губами. Чревовещание — мое хобби с раннего детства. Поневоле научишься, когда тебя фотографируют при любой возможности.

Хестер хихикнула.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. — Алек повернул голову, чтобы его не видели камеры, и заглянул ей в глаза. — Лучше помолчи, иначе мне придется прибегнуть к чрезвычайной тактике. Не думаю, что это будет разумно здесь и сейчас.

Его голос был серьезным, и Хестер отлично поняла, что он имел в виду. Алек поднял руку и помахал толпе, которая снова взорвалась приветственными возгласами, потом он помог жене спуститься по мраморным ступенькам и сесть в стеклянную карету. Сам он сел рядом, очень близко, обнимая Хестер одной рукой, пока она пыталась найти рациональное объяснение дополнительному поцелую. Он был доволен событиями, вот и все. Тот поцелуй был моментом чисто мужского удовлетворения, символом удовольствия и власти.

— Хестер?

— Нет. — Она яростно сверкнула глазами. — Ты уже использовал все, что тебе было обещано. — Она улыбнулась и помахала толпе.

— Но…

— Ты не можешь от меня ничего требовать, Алек, — упрекнула она. — Ты нарушил договоренность.

— Хестер Мосс, кажется, ты меня ругаешь?

— Я больше не Хестер Мосс. — Она широко улыбнулась, продемонстрировав великолепные зубы. — И кажется, я справляюсь со своей задачей.

Женщина, которую раньше звали Хестер Мосс, не просто справлялась со своими обязанностями. Она блистала. Она кокетничала. И Алек обнаружил, что с трудом выносит такое положение. Он хотел только одного — заключить ее в свои объятия и целовать. Снова и снова.

В безопасном уединении своих покоев молодожены получили несколько минут свободы до начала официального приема. Он не мог отрицать ее великолепия — и свою реакцию на нее.

Внезапно он понял, что уже много дней не обращал внимания на женщин — а он всегда обращал внимание на женщин. А теперь они ему в одночасье стали безразличны. Алек мысленно усмехнулся, впрочем, невесело. Все прекрасно, не так ли? Он вообще не хотел жену, даже не помышлял о ней, а теперь обзавелся ею и хочет ее больше всего на свете. Она не подходила ему ни по одному параметру: она являлась его служащей, была очень уязвимой, потому что кто-то когда-то причинил ей боль, и плюс ко всему она была девственницей. В общем, причин, по которым он даже пальцем не должен был ее трогать, было предостаточно. Но это не мешало его телу желать ее.

— Все в порядке? — спросила она.

— Все прекрасно, — засмеялся Алек. Он пока не мог себе представить, как проведет ночь с ней в одном помещении, поскольку они никак не могли спать в свою первую брачную ночь не вместе.

Быть может, все это потому, что она была недоступна? Он до боли хотел соблазнить ее. С каждым днем это желание усиливалось. Она интриговала его, открываясь очень медленно, по частям. Искры юмора, сила ее духа восхищали Алека. Он хотел испробовать силу химической реакции, превращавшей в кашу его нервные клетки, мешающей ему думать и заниматься делами.

Ему предстояло выдержать долгое пиршество, на котором присутствовали сотни гостей.

Он покосился на жену и увидел ее бедра и изгиб ягодиц, и его пронзило такое острое желание, что пришлось замереть. Он хотел, чтобы она потянулась к нему и приоткрыла свои роскошные сексуальные губы. Он желал познать все страсти, таившиеся под ее сдержанной внешностью.

Он отвернулся и посмотрел на экран планшета.

Мир определенно сходил с ума. Их фотографии были во всех газетах и журналах. И в Интернете тоже. Одна фотография — сразу после поцелуя — транслировалась каждую секунду. По крайней мере, ему так казалось.

Когда она улыбалась ему, это было как откровение — блистательная красота. К тому же платье облегало ее словно вторая кожа — затянутое в талии и плавно стекающее по округлым бедрам. Хестер была воплощением женственности. Она не была плоской, словно доска, принцессой, а скорее состояла из округлостей, даже слишком сексуальных для создавшихся обстоятельств. Каблуки делали ее немного выше, но даже с ними она едва доставала до его плеча. Ее волосы, свободно падающие на плечи, — пышная, слегка волнистая красота. А тонкая тиара, усыпанная бриллиантами, довершала облик настоящей принцессы. Как он мог думать, что она не слишком красива?

— Что это? — Хестер подвинулась, и Алек повернул планшет, чтобы она могла видеть их тоже.

Она оценивала картины молча, критично, не показывая явных эмоций, однако Алек был уверен, что она чувствует и думает. Ему очень хотелось знать, что именно. Его сердце все еще колотилось с утроенной скоростью. Эти два поцелуя были самыми целомудренными в его жизни — и одновременно самыми эротичными, поэтому он нарушил договор и поцеловал ее в третий раз. Не смог сдержаться. И теперь он думал только об одном — как бы оказаться с ней наедине подальше от всех.