опеку. Потом она долго смотрела вслед фигуре Ивана, который победно вышагивал вдаль по аллее. Наконец, когда тень его исчезла, обе части собрались в одно целое. Настя посмотрела на ровное пространство пруда и почувствовала у себя на душе такую же гладь и спокойствие, которые были на поверхности воды.

Теперь она понимала многое. Стоит ей отыскать записи — их заберут люди из «Добра и Света». Вопрос был в том, устранят ли они ее как ненужного свидетеля, или ей попытаться выменять на них свою жизнь и жизнь дочери. Или все-таки отдать их в органы безопасности, и, может, тогда ей помогут остаться в живых те, кто должны стоять на стороне закона? В любом случае для выживания ей прежде всего необходимо найти документы. Ей нужно отыскать требуемую информацию. И сделать так, чтобы никто другой не отыскал ее первым. Тогда будет возможность для торга.

Настя не вызвала такси. Посчитала, что за машиной легче проследить, чем за пешеходом, потому что ему проще затеряться в толпе. Пошла в сторону Маяковки, бросая взгляды в окна высоких домов. Она примечала тех, кто в них отражался и думала о разговоре, в котором Иван был зачем-то излишне откровенным. Может, хотел втереться в доверие? Показать, что он многое знает и ничего не скрывает от нее? Но зачем? А может быть, он тоже на волоске от гибели и сам хочет заполучить записи Самсона, чтобы сохранить свою жизнь?

Он рассказал о том, что общество «Добро и Свет» задумало построить новый «шелковый путь». Не через Европу, а через Азию. Конечно, расстояние через Тихий океан было вдвое больше, чем через Атлантику, но зато барьеров в виде таможенных границ почти никаких. Топливо, по сравнению с товаром, стоило всего — ничего. А цепочка посредников резко сокращалась, что значительно снижало затраты. Важно было наладить прочные связи с китайскими коллегами. Но пару лет работы дали свои результаты.

Настя вспоминала слова Ивана:

«Триады стали одними из наших главных партнеров. С ними непросто работать. Они всегда соблюдают свой интерес и не уступят ни цента. Но зато ни на шаг не отступят при соблюдении договоренностей с нашей стороны. Члены «Добра и Света» на Дальнем Востоке уже имели с ними кое-какие связи. Через них эти связи стали железобетонными».

Настя тогда подумала, что Иван отождествляет себя с преступниками, потому что говорил «нам», «нашими». Значит, он был во всем замешан напрямую. Но все же Настя надеялась, ее Самсон не был причастен к этому делу, поэтому не переспрашивала, чтобы не допускать сомнения. А Иван продолжал и зачем-то углублялся в технический процесс:

«Обнаружение подводной лодки, да еще и эпохи восьмидесятых годов, наружными средствами береговой радиолокационной защиты практически невозможно. С воздуха, разве что только случайно. Не потому, что представляет трудности, а из-за того, что современные службы переориентированы на ловлю современных субмарин, которые от них скрываются. Умных, — Иван согнул пальцы в воздухе, изображая кавычки, — защищенных, невидимых. Остальных они принимают за китов, касаток, выброс метана из глубины и прочие натуральные явления».

Слушая, она вспоминала, почему ее Самсон распрощался с Джованни. Тот его кинул на два миллиона долларов, которые причитались ее мужу. За что? За подводную лодку, которую в тех же девяностых они должны были купить для картеля в России, где продавали все, даже Родину, если предлагали разумную цену.

Колумбийские товарищи с энтузиазмом восприняли перевоз металлолома в виде «буханок» и «Уралов» в Мексику. Забили самолетные отсеки сложным эфиром бензилэгкоина — читай «кокосом». И за небольшие деньги отправили обратно в юное государство, с целью вызвать интерес к новому приятному и дорогому увлечению. Интерес ожидаемо появился, потому торговля стала расти. Но какой барыга не оптимизирует затраты? Никакой. Потому, кроме налички, возник и бартер, и прочие виды сделок.

«Сэм, у нас есть охренительная тема!» — сказал Джованни своему другу Самсону.

«Какая?» — спросил тот, разливая Old Forester по стаканам.

«У тебя есть связи в Российском подводном флоте?»

Самсон задумался.

«Ну, если бомбануть Америку, как в старом анекдоте, то вряд ли. — Он придвинул стакан с напитком товарищу. — А так есть. Леня. Контр-адмирал».

Самсон не знал, как перевести военное звание на английский, потому, пригубив бурбон, произнес его по-русски, но смягчая звуки. Джованни сделал глоток напитка, посмотрел на товарища томным взглядом и сказал, что ему нужна подводная лодка. Потом добавил, что не понимает виски из кукурузы, оставил спиртное и ушел, дав Самсону подумать над вопросом.

Самсон подумал и позвонил Лене. У того был главный вопрос — лодка нужна с торпедами или можно без них? Обрадовался, что боекомплект не нужен, а значит, его можно толкнуть другим подороже, и договорился о сделке.

В день перелета в жизни Самсона наступила черная полоса. Правда, он об этом еще не догадывался. Она захлестнула его волной уже тогда, когда они с другом Джованни еще летели над океаном. Было у Самсона за грудиной какое-то внутреннее ощущение дискомфорта. Не то чтобы болело, а неприятной тревогой разлилось в том месте, где сердце.

Джованни уже в Москве ощутил тяжелое недомогание и его с острым панкреатитом отправили в больницу прямо на выходе из дипломатического коридора, который был предоставлен друзьям их старшими товарищами. Алкоголь и равиоли вышибли парня из строя, усадили в белый «рафик» «Скорой помощи» и увезли в бессмертный Склиф прямо из аэропорта.

Самсон отправился в Мурманск один.

Его даже провели на лодку. Тот самый Леня обещал доставить судно в нужную точку. Принял чемодан с задатком в сто тысяч американских зайчиков. Остальные деньги должны были поступить после доставки лодки в Мексику. А пока они лежали в сейфе банка Италии, который арендовал Джованни.

Дальше, словно из ниоткуда появились доблестные и патриотичные гэбисты. Они взяли парочку под белы рученьки и отдали Леню русскому правосудию, а Сему правосудию американскому, в силу тогда еще имевших вес международных отношений.

Как потом оказалось, Джованни исчез вместе с деньгами. А Самсону грозило пожизненное в Штатах за угрозу национальной безопасности, пособничество в торговле наркотиками и отмывание средств, полученных преступным путем.

Настя хорошо помнила эту историю. Теперь она понимала, если Джованни снова появился в жизни ее мужа, нужно было ждать беды. Не понимала только, почему он раньше все ей не рассказал. Не доверял? Она злилась. Считала, что могла бы ему помочь. Подсказать, уберечь, найти какое-то решение. Она ведь совсем не дура, вопреки суждениям его «коллег по работе». Но что сделано, то сделано.

Теперь главное — не стать жертвой тех, кто