Прохожу к своему месту и забираю из рук застывшей Назимы пульты.

Вижу, как обижено вздрагивают ее губы и отворачиваюсь к компьютеру.

— Давайте. Сначала по дизайн-коду пройдёмся, потом безопасность и технические характеристики…

Слышу, как сначала кабинет покидают техники, и самой последней, чеканя шаг каблучками, уходит Назима.

Выдыхаю, расправляя плечи. Зачем я ее себе под нос посадил? Чтобы зажать в углу, когда окончательно крыша съедет? Или довести придирками до невроза? Щелкаю мышкой и вывожу изображение презентации на экран.

После совещания вместе с Михаилом уезжаю на стройки. Рабочие моменты сглаживают утренний инцидент, и я уже сам не понимаю, чего так взъелся на парня?! Ну молодой, горячий. Сам такой же был. Пятнадцать лет назад.

Сколько? Страшно представить. А ведь они с Назимой ровесники… Обрываю виток рассуждений, который зашёл явно не туда.

Михаила отправляю на совещание в бывшие владения Адашевых, а сам, уезжаю домой, потому что возвращаться в офис… Это сегодня выше моих сил. По дороге ещё немного работаю, утверждаю сметы новых заправок, смотрю отчёты по издержкам транспортировки горючего, и поднимаю старые армейские связи, делая важные звонки по Питеру.

— Как ты думаешь, Валер? — откидываюсь на сиденье и смотрю в зеркало заднего вида, где ловлю глаза своего безопасника. — Я заслужил сегодня надраться?

— А есть повод? — весело отзывается он. — С чем поздравить или посочувствовать?

— А если просто так? — ухмыляюсь.

— Это уже алкоголизм, — философски отзывается он. — Но, кажется, повод у тебя, Константин Петрович, все-таки имеется. — Он заворачивает к участку и кивает в лобовое. — Гости у тебя…

Я опускаю стекло, потому что в сумерках сквозь тонированную пленку уже ничего не разобрать, и вижу, что прямо напротив калитки припаркована машина Вики.

Саратова распахивает водительскую дверь и вытекает из машины в обнимку с бутылкой вина. Пошатываясь, подходит к капоту моей машины и садится на него.

— Черт… — тру я лицо. — Час от часу не легче.

— Убрать, Константин Петрович? — с готовностью в голосе интересуется мой безопасник.

— Нет, я сам, — отвечаю, закрывая окно и дёргая дверную ручку. — Мы в ответе за тех, с кем переспали, Валера. Все, пока. Завтра в восемь, — добавляю, забираю вещи и выхожу из машины.

Подхожу к Вике, останавливаясь на расстоянии пары шагов. Она поворачивает на меня лицо с жирными потеками туши по щекам. Я, наверное, второй раз в жизни вижу у неё на столько потерянный и открытый взгляд.

— Слезь, пожалуйста, с капота, — прошу ее спокойным тоном. — Валерию пора домой.

— Ты поменял код на воротах, — говорит Вика, соскакивая на асфальт и делая неуверенный шаг ко мне навстречу. — Я не смогла заехать… — пьяно закусывает губу.

— Надеюсь, пила ты уже здесь, — говорю, забирая из ее рук бутылку.

— А что? Волнуешься? — протягивает она руку к воротнику моего пальто и убирает несуществующую нитку. — Так переживаешь, что не звонил почти четыре дня?

— Мне кажется, я очень четко высказал свою позицию, — делаю я от неё шаг назад. — Да и ты, кажется, сделала свой выбор.

— Ну прости меня, Котя, — она кидается мне на шею и вжимаются так, что как не пытайся, не отдерешь. — Я дура. Я была неправа. Скажи, чего ты хочешь? Хочешь, я брошу телек этот чертов? Перееду, буду тебе готовить? Костя… — она стекает по мне вниз к ногам. — Ну вот, ты же хотел, чтобы я села к тебе в ноги. Я села…

Рыдает. Капец…

— Вика, достаточно, встань, — говорю уверенно, но мягко. — То, что ты сейчас творишь, выглядит просто отвратительно и жалко.

— Ну так пожалей меня! — икает она. — Погладь. Как ты любишь, как ты хочешь…

Понимая, что разговора не выйдет, а сидит Саратова прямо в луже, подхватываю ее за талию и поднимаю вверх, кое-как ставя на ноги.

— Так, пошли, — подвожу ее к калитке и набираю код. — Выпьешь горячего, придёшь в себя, а потом мы поговорим. Только машину закрой.

— Не бросай меня, — вжимаются губами Вика в мою шею. — У меня же нет никого больше…

Черт! Сглатываю ком в горле. Пытаюсь не резонировать на ее истерику, но она все равно пробивает.

В доме сваливаю совершенно никакущую Вику на диван. Стягиваю с неё туфли, пальто и штаны. Приношу из спальни чистые вещи, которые собрать и вывезти пока не дошли руки и иду готовить кофе.

От ощущения дежавю потряхивает. Хочется видеть на своём диване совершенно другую женщину. И я достаточно уважаю себя, чтобы не питаться тем, чего переел или больше не хочу. Так вот, Вика — это пройденный этап. Просто надо нормально его зафиналить, без хлопанья дверями и истерик. В конце концов, как-то же наши отношения просуществовали столько времени. Не без моих загулов, конечно. Но на это время я отношения честно рвал, а потом возвращался уже только со справкой. У неё тоже случались мужики мне на зло. Раньше мне казалось, что это здоровые, взрослые отношения. Теперь — нет. И это очень сильно обесценивает, то что было между нами. Делает если не грязным, то точно каким-то приземлённым. Унизительным. Прежде всего для нее.

Наливаю кофе в чашку, добавляю лимон и ставлю его на стеклянный стол перед Викой. Она лежит на подушках с закрытыми глазами, но ресницы подрагивают. Присаживаюсь на подлокотник.

— Я знаю, что ты не спишь, — говорю ей, гася вздох раздражения. — Выпей кофе. Тебе станет легче.

— А, может, я не хочу, чтобы мне становилось легче, — тихо всхлипывает она. — Потому что ты меня сразу выгонишь.

— Вика, это несерьёзно, — пытаюсь я воззвать к диалогу. — Между нами случился логичный финал. Стань мы жить вместе, он бы все равно произошёл.

— Нет, — она распахивает глаза полные слез. — Это все из-за той женщины. До неё тебя все устраивало в наших отношениях, — подползает ко мне и ложится головой на колено, а пальцами скользит по ширинке. — Я все соцсети удалила. Я буду хорошей. Очень-очень… — решительно дергает ремень.

— Вика, стоп! — я резко встаю на ноги, убирая от себя ее руки.

Она бьется головой о подлокотник и шипит потирая лоб.