который она носила прошлой ночью, но волосы собраны в небрежный пучок, и она выглядит так, словно почти не сомкнула глаз. И каким-то образом она все еще выглядит красивой.

— Хорошо провела ночь? — спрашиваю я.

Она кивает. — Как Бренна?

Я открываю дверь шире, чтобы она вошла. — Приходи и посмотри сама.

Мы оба заходим на кухню и видим, как наша дочь радостно уплетает свою тарелку с вафлями. Сейдж подходит и целует ее в щеки, прежде чем откусить кусочек. Закончив, она поворачивается ко мне.

— Шоколадные вафли и взбитые сливки?

Моя ухмылка становится шире, а на щеках появляются ямочки для дополнительного эффекта. — Ей трудно сказать «нет».

Сейдж смеется и закатывает глаза. — Такой слабак.

Сегодня такое спокойное утро, что я ненавижу это делать, но после прошлой ночи это должно быть сделано.

— Мы можем поговорить минутку? — Спрашиваю я, кивая в сторону улицы.

— Да, конечно. — Она взъерошивает волосы Бренны. — Мы скоро вернемся. Доедай свои вафли, потому что нам скоро нужно уходить.

Мы выходим на улицу и достаточно далеко от двери, чтобы я знал, что Би не подслушает. У меня вспотели ладони, и мои нервы вышли из-под контроля, но часть родительской обязанности - пытаться делать то, что лучше для них. И это именно то, что я делаю.

— Что случилось? — Спрашивает Сейдж, чувствуя, как я волнуюсь.

Я делаю глубокий вдох. — Нам нужно рассказать Бренне правду о том, что я ее отец.

— Прошу прощения?

— Прошлой ночью она плакала и сказала мне, что ее отец не хотел ее, — утверждаю я. — Она думает, что с ней что-то не так и что я не хочу ее. Она должна знать.

Она усмехается и скрещивает руки на груди. — Вау. Ты провел всего около пяти минут в ее жизни—

— Да? И кто в этом виноват? — огрызаюсь я в ответ. — Она заслуживает знать правду!

Глаза Сейдж горят яростью. — Итак, ты остаешься с ней наедине на одну ночь и внезапно становишься гребаным экспертом в том, что для нее лучше? — Она качает головой. — Пошел ты, Колби.

Когда она поворачивается, я уже могу сказать, что она собирается вылететь отсюда, и кто знает, когда я снова увижу Бренну.

— Сейдж, остановись.

Она не слушает меня, когда открывает заднюю дверь и хватает сумку Бренны с дивана. — Заканчивай, Брен. Мы уходим.

Бренна надувает губы. — Но я еще не доела свои вафли.

— Я приготовлю тебе еще дома. Пошли.

Очевидно, что она не хочет уходить, но она хороший ребенок и слушается свою маму. Но прежде чем они могут уйти, я подхожу и беру Би на руки. Мы крепко обнимаем друг друга, и я пытаюсь запечатлеть это чувство в памяти. Если мне придется, я подам на Сейдж в суд и добьюсь, чтобы она разрешила мне видеться с дочерью, но это может занять некоторое время.

— Будь умницей, малышка Би.

Она отпускает меня и отступает назад, когда я опускаю ее на землю. — Пока, Колби.

Я смотрю, как они выходят, и Сейдж сажает Бренну в машину. Прежде чем сесть самой, она бросает на меня непристойный взгляд, который молча говорит мне пойти нахуй.

Да, я получил послание.

 

 

9

СЕЙДЖ

Как могло все превратиться из такого идеального в такое дерьмовое шоу всего за пять минут? Отношения с Колби и Бренной были великолепны. Их отношения были на правильном пути, и с ним не было невозможно находиться быть рядом. И все же, когда я забрала ее вчера утром, он пошел и все испортил.

Я хожу по кухне, хватаю все необходимое для выпечки шоколадного печенья и захлопываю все ящики и шкафчики, которые открываю. Большинство из них в конечном итоге приходят в норму, повинуясь импульсу, и это только еще больше меня бесит. Излишне говорить, что я ни на йоту не успокоилась с тех пор, как ушла из дома Колби.

— Как бы забавно это ни было, когда ты готовишь выпечку в ярости, тебе нужно охладиться, — говорит мне Мэдди, но я тоже не в настроении выслушивать ее дерьмо.

— Никто не говорил, что ты должна быть здесь, чтобы смотреть.

Она кладет ноги на другой барный стул и ухмыляется. — И пропустить это шоу? Нет, спасибо.

Я закатываю глаза и беру яйцо, чтобы разбить его. Вместо этого все это крошится у меня в руке, а скорлупки падают прямо в миску. Я издаю стон, но моя так называемая лучшая подруга только посмеивается.

— В этом и фишка яиц, — говорит она. — Они не очень хорошо справляются с враждебностью.

Ее сарказм задевает за живое. — Знаешь, если бы ты просто посмотрела за Бренной в пятницу вечером, как ты сказала, ничего бы этого не произошло.

Мои слова должны были причинить ей боль или, по крайней мере, заставить ее уйти, но она просто улыбается мне. — О, так я виновата прямо сейчас? Ладно.

Мэдди знает меня достаточно долго, чтобы знать, что, когда я в таком настроении, с моих губ слетают вещи, которые я не обязательно имею в виду. Однако, это также позволяет ей не уходить, когда ей явно не рады прямо сейчас. Я не знаю, хорошо это или плохо.

Я игнорирую ее всегда такое беззаботное отношение и делаю все возможное, чтобы спасти тесто для печенья. К счастью, в рецепте требуется только одно яйцо.

Выпечка - это всегда то, что я делаю, когда я чем-то расстроена или зла. Не то чтобы это меня успокаивало, но отвлекало достаточно, чтобы удержать от поступков, о которых я могу пожалеть в будущем – например, позвонить Колби и сказать ему, чтобы он держался подальше от Бренны и меня до конца наших жизней.

— О, печенье! — Взволнованно говорит Бренна и протягивает руку, чтобы взять немного теста из миски.

— Бренна, не трогай это.

Она не слушает и, пытаясь взять немного, сбивает миску прямо со стойки. Все это разбивается вдребезги на полу, и керамика разлетается повсюду. Я резко оборачиваюсь на шум и свирепо смотрю на свою дочь.

— Теперь посмотри, что ты наделала! — кричу я. — Ты что, не слушаешь? Я сказала не трогать это!

Ее глаза мгновенно начинают слезиться, и она быстро убегает. Я слабо слышу звук ее рыданий, когда она взбегает по лестнице. Я запускаю пальцы в волосы и тяну, прежде чем осознаю, что тесто для печенья у меня по всем рукам. Отлично, просто сегодня еще кое-что пошло не так.

— Ладно, хватит быть стервой, — говорит мне Мэдди.

Я, прищурившись, смотрю на нее. — Как ты меня только что назвала?

— Ты слышал меня. Стерва, —