Катя уже идет, давай не будем портить ей настроение! Мы же веселиться едем… Тебя там Кирюша уже заждался, наверное!

– Ладно, мам, я понял…

– Ну, как вы тут? Не скучали? – плюхнулась на переднее сиденье Катя, впуская в машину облако холодного воздуха. – Я все купила, можно ехать… Вперед и с песнями! Маш, покрути приемник, поймай что-нибудь веселенькое!

Доехали быстро. Денис открыл им ворота, и Маша вышла из машины с улыбкой, с распахнутыми для объятия руками:

– Денчик, дорогой! С днем рождения тебя! Поздравляю!

– Спасибо, Машунь… – принял ее объятия Денис, подхватил, покружил немного. – Какая ты легкая, как пушинка…

С крыльца кубарем слетел Кирюша, так же обхватил Павлика, повалил в сугроб. И оба захохотали звонко, не обращая внимания на Катин крик:

– Куда ты без шапки выскочил, Кирилл? Куда? Иди в дом! И Павлика с собой забирай! Простыть захотел, что ли?

Маша стояла, смотрела, как мальчишки барахтаются в снегу, и вдруг услышала сзади знакомый голос:

– Привет… Хорошо, что вы с Павликом приехали, Маш. Я уж думал, один буду поздравлять Дэна…

Обернулась, увидела Женю. И не узнала даже сначала – так сильно он изменился. Лицо осунулось, под глазами круги темные, и сами глаза печальным огнем светятся. И подумала тут же с грустью – наверное, и она сейчас не лучшим образом выглядит… Они теперь оба с Женей – сбитые летчики. Хороша же у Дениса компания на праздник подобралась, ничего не скажешь.

– Машенька, здравствуй! Как же мы давно с тобой не виделись! – услышала она голос вышедшей на крыльцо Светланы Ивановны, мамы Дениса. – Дай хоть поближе на тебя гляну, милая… Поди, поди сюда…

Маша подошла, и Светлана Ивановна обняла ее крепко. Так крепко, что Маша пошевелиться в этом объятии не могла. И даже отстраниться не могла от горячего шепотка доброй женщины:

– Плюнь, плюнь, Машенька, не горюй, не расстраивайся… Значит, недостоин он тебя, если так поступил подло! Когда мне Денис про Олега сказал, я даже не поверила сначала, правда! Совсем не поверила… Да разве тебя можно обидеть, ты ж такая… Такая нежная, как цветок… А Олег твой – он же подлец, если так сделал! Чистый подлец! А тебя мы любим так же, как и Катюшку. А Маринку вашу и не любили вовсе! Она всегда стервой была! Что с мужем-то сотворила, бессовестная! Глядеть на него больно…

– Мам… Отпусти Машу, задушишь! – пришел ей на помощь Денис. – Лучше веди ее в дом, пора за стол садиться! У меня и шашлыки уже подоспели! У тебя что, еще ничего не готово, да? И стол не накрыт?

– Да как это не накрыт, сынок! Что ты такое говоришь-то? – немного обиженно произнесла Светлана Ивановна, отпуская Машу. – Идемте, ребятки, в дом, идемте…

Светлана Ивановна ушла, а Денис наклонился к Машиному уху, проговорил тихо:

– Ты не обижайся на нее, Маш… Она очень тебя любит и очень за тебя переживает. Я ей говорю – чего, мол, переживать-то? Подумаешь… Умер кто, что ли? Ведь не о чем, правда? И не о ком…

– Да, Денис. Не о чем и не о ком. Ты прав.

– Ну вот! Я и Женьке так же сказал – баба с возу, кобыле легче! Подумаешь, золото потерял! Надо наоборот думать – избавился, мол, наконец! Никто больше веревки не вьет, не злится, над ухом раздражением не зудит! И тебе так же скажу… Твой Олег тоже не подарок, ты в сто раз лучше его!

– Это ты по какому критерию определяешь, кто лучше, а кто хуже? – грустно усмехнулась Маша, глядя, как мальчишки бегут наперегонки к крыльцу.

– А по честности и порядочности, вот тебе и весь критерий. Если женился, если женщина тебе поверила, если детей родил – то живи, не смотри на сторону. И если замуж вышла, то береги семью… Не делай человеку больно, если он изо всех сил для тебя старается. Семья для любого человека – это святое… Я так считаю. Разве я не прав, Маш, скажи?

– А как же любовь, Денис? Что тогда с любовью делать, если она ушла? Без любви в семье жить?

– Да в задницу эту любовь, вот что я тебе скажу, Машка! Ни одна любовь не стоит слезы твоего ребенка, понятно?

– А ты повторяешься, Денис… Гениальный Достоевский, когда говорил про слезу ребенка, имел в виду не любовь, а некое счастье всего мира. Что это самое счастье не стоит его слезы.

– Ой, да один хрен! Не придирайся к словам, Машка! Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю!

– Да. Понимаю. И спасибо тебе, Денис…

– Да мне-то за что?

– Что поддержал меня. Что ты на моей стороне. Что на день рождения пригласил… Обычно ведь, когда женщина остается одна, ее в компанию уже не приглашают. Такая вот подлая закономерность, и ничего с этим не поделаешь. Она будто прокаженной становится на какое-то время. Самое тяжелое для нее время…

– Да брось, Машка! Откуда у тебя эти трухлявые понятия взялись? Может, раньше так и было… А сейчас все по-другому, слава богу. Время сейчас другое. Это мама твоя тебе такие глупости внушает, что ли? Не слушай ее, сама по себе живи! И знай, что все у тебя еще будет! Все что хочешь, то и будет! Улыбнись лучше! Ну?

– Я потом тебе улыбнусь… Потом… Если захочешь! – стараясь подражать голосу артиста Калягина, изображающего тетку Чарлея, томно проговорила Маша. – Потом…

– Ну, если придуриваешься, уже хорошо! – довольно рассмеялся Денис, встряхивая ее за плечи. – Ладно, идем в дом… И впрямь давно уже за стол садиться пора! Мама для меня такой холодец сотворила, м-м-м… Да под холодную водочку… Что ты! Да с шашлычком…

Стол и впрямь был накрыт щедро. Впрочем, как и всегда в доме у Филимоновых, шумном и гостеприимном. Расселись, отец Дениса сказал первый тост. Хотя это и не совсем тост был, просто Сергей Васильевич проговорил торжественно, обращаясь не к Денису, а к Светлане Ивановне:

– Хорошего мы сына с тобой вырастили, мать! Молодцы мы! Справный мужик получился, надежный! И жену себе правильную нашел, и деток прекрасных родил… Не зря мы с тобой так постарались сорок два года назад!

– Ой, да ну тебя, отец! – рассмеялась Светлана Ивановна, слегка смущаясь. – Уж не упустишь случая себя похвалить, да?

И, обращаясь к Денису, проговорила душевно, с легкой слезой в голосе:

– С днем рождения, сынок… Ты знаешь, как мы тебя с отцом любим… И Катеньку любим, и деточек, и друзей твоих…

Застолье покатилось весело и легко,