***

С помощью Скотча их удалось разнять, и все трое чинно уселись на пол рядком, почему-то открыв рот. Зачем открывать рот? Задался вопросом Алексей. Это было бы понятно, если бы они слушали внимательно, но девушки не разумели ни единого слова. Зато Скотч был доволен собой, как слон.

— Видел? Я в отличие от тебя умею ладить с женским полом! — Гордо высказался он.

— Хорош хвастать. — Мрачно заявил Лекс, незаметно потирая ушибленное место. — Сам притащил эти сокровища…

— Смотри, смотри, они пожирают тебя глазами, как будто ты торт «Пражский»! — Покатился со смеху Скотч.

— Хватит ржать, ты собака, а не лошадь! — Рявкнул Лекс, в глубине души убежденный, что Скотч — не лошадь и не собака, а самая настоящая скотина. — Выгони их к чертовой бабушке!

— Ты ж говорил, что любишь женщин. — Не вовремя напомнил пес. Алексей нахмурился.

— Люблю. Издалека. А вблизи они меня чуть калекой не сделали.

— Ты ж им не заплатил! — Вдруг высоким фальцетом возмутился голубь, уцепившийся когтями за штору. Лекс задрал голову, мысленно проклиная всю честную компанию, превратившую его тихое, скромное жилище в сумасшедший дом.

— Выгони их, Скотч, иначе я за себя не ручаюсь! — Зарычал Алексей, доведенный до белого каления. — И сам уматывай! И голубя прихвати! Видеть вас уже не могу! — Как раз в момент этой прочувствованной речи вошла Милена.

— Ты прогоняешь из дому Скотча и Крошку? Как тебе не стыдно!

— А еще — девушек обижает… — Тут же наябедничала Крошка, охваченная вдруг странным приступом человеколюбия, и спустившись со шторы, уселась прямо на плечо Милене, вытерла грязные лапки о чистый рабочий костюм.

«Фу!» — Поморщился Алексей, но ничего не сказал.

— Свинтус ты. — Огорчилась Милена.

— Ну не хочу я делать массаж. — Огрызнулся Лекс. — Преступление совершаю что ли?

— А почему ты не хочешь? — Нахмурилась Милена, наверное, заразившись приступом человеколюбия от голубя. — Посмотри на себя — тебе надо расслабиться. Кстати, а что за внешний вид — ботинки, как гробы на старом кладбище! А одежда и того похлеще.

— Я собрался на дачу к Косте, мы там не ходим в прикиде от кутюр, к твоему сведению! Давно ли сама в платьичке щеголяла по городу?

— Что было, то сплыло. — Поджала губы Милена. Подошедший сзади отец, миролюбиво прервал перепалку:

— Ладно, деточки, разойдемся по разным углам. Мы прибежали так быстро только потому, что Милена подумала, что кого-то бьют, такие крики доносились из нашей квартиры. Сына, а скоро Костя заедет?

— Не знаю я. — Пожал плечами Лекс. — Я уже оделся, жду его, а он опаздывает… могу и целый вечер тут проторчать.

— Вот! Тем более! — Вырвалась из ласковых объятий Николая Васильевича Милена. — Тебе нечем заняться! Пускай китаянки сделают из тебя конфетку, ты ж на даче будешь самых красивых девушек цеплять!

— А ты откуда знаешь, зачем мы туда едем?! — Вспылил Лекс, но тут же покраснел, поняв, что ляпнул лишнего.

— Скотч сказал. — Радостно улыбнулась Милена. Алексей бросил такой взгляд на пса, что тот поджав хвост, уполз под один из мешков с книгами.

— Ладно тебе позориться, Леш. — С неудовольствием проговорил отец. — А то я не знаю, что Костя тебя помогать картошку сажать зовет, а не предаваться пьянству и разгулу, иначе ты бы действительно оделся бы иначе, и друг твой не опаздывал бы…

— Пап, ну не порть мой имидж. — Поморщился Алексей и взглянув на часы, махнул рукой. — Ладно, только чтобы доставить тебе удовольствие, милочка, отдаюсь на растерзание…

И снова его слова оказались пророческими. Николай Васильевич и Милена обнявшись, погибали от хохота, наблюдая, как девушки бросились на желанную добычу — Алексея, с массажными приспособлениями наперевес. Но маленько перестарались, и измазали его с головы до ног в питательный крем противного желтого оттенка, сорвали в пылу праведной борьбы с ноги ботинок и швырнули в Скотча (одна китаянка оказалась очень меткой, потому что из-за мешка раздался вой), а под конец, ничуть не утомившись, «помощницы» уже просто кусали, царапали, увлеченно драли друг друга за волосы. Лексу тоже досталось, и когда девушки вдруг утратили к нему интерес, синхронно протянув ладошки за деньгами, он лишь отсутствующе посмотрел сквозь Милену, потянувшись за кошельком.

Итог оказался плачевен — рабочие джинсы были виртуозно разодраны в нескольких местах, футболка приобрела оригинальный серо-масленый оттенок, лицо Лекса было расцарапано, а ботинки уже действительно можно было выбросить на помойку.

— Не переживай, Алеша. — Сочувственно кивнула Милена. — Это послужит тебе уроком, что старые вещи нужно вовремя выбрасывать, а не таскать повсюду…

— Посмотри на девушек! Они сияют, словно солнышки! Получили за свою работу денежки…

— Солнышки… — Деревянным голосом повторил он и посмотрев на часы, с наслаждением вытянулся в кресле, допивая свою минералку. Действительно, чего переживать из-за своего внешнего вида, если никто, кроме Кости его не увидит? А друг привычен ко многому…

— Старайтесь, девушки, и может, когда-нибудь я возьму вас к себе в офис… Делать массаж самым надоедливым клиентам. Если вы, конечно, не утратите своих навыков, а главное — усердия!

— А это — идея, сынок! — Захохотал Николай Викторович.

Неделя жизни в квартире Антипенко прошла успешно…

Паранойя. Или нет? Милена не могла ответить на этот вопрос, но не раз чувствовала скольжение чужой магии по своей ауре. То ли случайные московские маги баловались, то ли… о других исходах не хотелось и думать. Хотя слежка была вполне вероятной. В памяти всплыл момент со взрывом такси — тут явно постарались непрошенные гости, направленные за ней из Робийры самой Патрицией. Но девушка ни на йоту не приблизилась к достижению цели — к артефакту, такому желанному и недоступному. Хотя одну ниточку она вместе с Алексеем нащупала… И с того момента ее страхи увеличились в геометрической прогрессии. Артефакт оказался «крепким орешком», и не поддавался наспех слепленным заклинаниям, «джентльменскому набору» купленному в ближайшем магазине «для настоящих мужчин» и заколдованному за три с половиной минуты — ножик с несколькими лезвиями, очень похожий на кинжал, которым Мэллин привыкла пользоваться для самообороны, фляга с «живой водой» — сильнейшее средство, которое в сочетании с целительным даром могла буквально поднять мертвого с могилы, и прочие мелочи, которые уже никто не отнес бы к «мужскому арсеналу» или к боевым предметам, но тем не менее, они ими являлись — два десятка сверкающих смертоносных иголок, обычно сливающиеся с запястьями, но в нужный момент взлетающих в воздух и впивающихся в противника. Мэллин помнила долгие и нудные тренировки с боевым магом, специально приглашенным отцом, помнила, как боялась поранить его этими иголками, даже несмотря на его щиты, выставленные напоказ. Да… Милена была не таким хрупким, тепличным цветочком, как казалась с первого взгляда. Но на Земле об этом еще никто не догадывался… Вот! И снова это — будто бы легчайшее прикосновение кончиков чужих пальцев к чувствительной точке шеи, или как будто кто-то проводит перышком по линии позвоночника. Мэллин вздрогнула и нахмурилась, со всех ног бросившись к своему «джентльменскому набору» и вытащив оттуда кусочек заговоренного белого мела, направилась к огромному плазменному телевизору, уверенными штрихами рисуя на черном потухшем экране символ вызова. У каждого был его личный символ — у отца перечеркнутая четырехконечная звезда, у матери — цветок, предположительно роза с единственным шипом, у Макса — птица, расправившая крылья в полете… Милена смеялась, что эта птица — попугай. Но сегодня ей было уже не до смеха. Она воткнула вилку в розетку и быстро прошептала заклинание. Экран засветился, и на нем показалось встревоженное лицо друга.