Большая комната с неясными очертаниями окончательно затерялась во мраке, поплыла перед глазами. Все потеряло значимость в этот момент.

Волна крупной дрожи пробила тело. Я исступленно извивалась на холодном столе, словно в пожаре, удерживаемая сильными руками. С моих исцелованных раскаленных губ слетали хриплые стоны. Я стискивала влажные от собственного пота пальцы в кулаки, прогибаясь в спине и содрогаясь всем телом. Пальцы на ногах сгибались в приступе болезненной, сладострастной, зыбкой агонии. Жар обволакивал, окутывал плотным коконом.

Я не испытывала ничего подобного. Никогда в своей жизни.

По венам растекалось расплавленное железо. Тысячи и тысячи крошечных колокольчиков звенели внутри. В ушах шумело. В горле пересохло. Дыхание постоянно прерывалось. Сердце колотилось в учащенном, неровном ритме. С моим телом происходило нечто необъяснимое. С помощью одного только языка Дамир заставлял мои мышцы сокращаться.

Все чаще, чаще и чаще.

Я изогнулась, издав хриплый, протяжный стон. Запустила пальцы в жесткие волосы Самсонова и крепко схватила.

Я практически задыхалась от нахлынувших чувств и заплакала. Соленая, горячая влага лилась по пунцовым щекам, и я готова была сгореть заживо от стыда, когда Дамир оторвался от моего клитора и посмотрел наверх. Наши глаза встретились, и я тут же зажмурилась. Услышала кривую ухмылку брюнета.

— Тебе понравилось?

Это сшибло бы меня с ног, если бы я стояла на них во время процесса.

— Да… — на шелестящем выдохе произнесла я.

— Сладкая, будто конфетка, — промурлыкал он.

Боже, что я натворила?

Позволила женатому человеку… отлизать себе!

Что, если бы Нелли вошла? Или кто-нибудь еще?

Я буду гореть в вечном пламени ада за это…

Дав мне минуту на отдышку, Дамир губами обхватил мои губы, смял их настойчиво, но в то же время мягко и осторожно. Я вновь простонала ему в рот. Парень ворвался внутрь, встретившись с моим языком. Покоряя, увлекая в огненный страстный танец, от которого закружилась голова, а между ног усилилась пульсация. Близость крепкого мужского тела, его скользящие руки, требовательные губы, ласковые укусы, — все это пробуждало что-то низменно-великолепное и первобытное в душе.

Дамир прижал меня собой к поверхности стола. Мой затуманенный страстью разум отказывался работать. Господствовало нарастающее желание, которое увлекло в свои сети безумия.

Самсонов обвел восхищенным взглядом мое тело. Его пожирающие глаза пьянили не хуже вина.

Наклонившись к моей груди, Дамир добрался до напряженного соска, умоляющего о ласке, и игриво лизнул. Я незамедлительно отреагировала хриплым полустоном-полувсхлипом.

— Дами-и-ир… — слетело его имя сбивчивым шепотом.

Брюнет немного приподнялся, отстранившись. Пытаясь совладеть с собственным дыханием, настороженно посмотрел на меня.

— Мне остановиться? — низкий голос звучал ровно и бесстрастно. Лишь слабая нотка напряжения в последних звуках выдала его острое возбуждение. Впрочем, как и огромный бугор на штанах, которым он то и дело прижимался к моей раскаленной плоти и терся, раздразнивая.

Я неуверенно сглотнула.

— Если кто-нибудь войдет…

— Ш-ш-ш, — Дамир чмокнул меня в уголок рта, затем в скулу, подбородок, пульсирующую жилку на шее, легонько сжал зубами сосок, заставив меня судорожно ахнуть. Моя чувствительность вызвала на его божественно красивом лице дьявольскую улыбочку. — Никто не имеет права входить в мой кабинет без стука.

Это мало обнадеживало.

— К тому же, — добавил вскоре, — мы в доме одни. Пару часов назад Нелли села в самолет до Парижа. Она вернется, в лучшем случае, через неделю.

Я не сдержала вздоха облегчения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я хочу продолжить, — возбужденно прорычал брюнет и опустился к моим бедрам.

ДАМИР

Я покусывал розовое, теплое и влажное местечко между ее стройных бедер. Твердым и голодным языком совершил взмах и прошелся по всей длине девственного лона. Самым прекрасным звуком в мире являлся стон Вики. Она ласкала мелодией своего экстаза мой слух, отзывалась на каждое малейшее движение.

Я осторожно погрузил кончик языка в ее маленькую дырочку. Почувствовал преграду в виде плевы и немного надавил на нее. Ощутил, как Вика замерла всем телом. Прекратил шевелить языком и продолжил посасывать губами ее гутой, набухший бутон.

Она извивалась, задыхалась и крепче обхватывала своими ножками мои плечи. Накрывала ладошками мои волосы и надавливала на лобок, призывая к большей интенсивности. Я послушно следовал за невербальными подсказками. С каждым движением языка, когда ртом охватывал комочек нервных окончаний, дарил ей незабываемые ощущения.

Вика поднимала бедра вверх, чтобы прижаться как можно сильнее клитором к моему носу.

Ее сладкое тело изнывало, почти разрываясь от напряжения. Ловкое щелканье языком увеличивало потребности девушки в освобождении. Она с жадностью двигала тазом, буквально втягивая меня в пространство между бедер. Я одолевал девственницу длинными и резкими касаниями и возвращался к мелким, воздушным, дразнящим.

У Вики сперло дыхание. Она в отчаянии наблюдала за тем, как я поглощал ее, будто изголодавшийся зверь.

Ее прекрасные глаза были прищуренными, полностью потерянными во мне. От одного этого зрелища нереально жгло в паху.

Пальчиками она искала мое лицо.

Мои веки затрепетали, когда Вика дотронулась до моей щеки.

Ее потрясающий вкус взрывался на языке. Богатый и пьянящий. Сжимая губы вокруг клитора, посасывая и втягивая с различной динамичностью, я наслаждался умопомрачительным зрелищем того, как Вика потянулась к своей груди, чтобы поместить между подушечками пальцев соски для дополнительной стимуляции. Прогнувшись в пояснице, вознесла манящие своей полнотой и сочностью округлости к потолку и задрожала.

— Шепчи мое имя, когда кончаешь, детка, — приказал я.

— Д-дамир… Да-а…ми-и-ир! — кричала она, содрогаясь от оргазма.

Мое лицо было мокрым от ее сока. Язык немного онемел от продолжительной работы.