от нас не услышишь! Плоть слаба, но куда страшней муки души, которым подвергнет нас наш повелитель, если мы предадим его!

— Ну, это когда еще будет, а пытать вас будут здесь и сейчас. Так что, если позволите, я все же попробую. Мне ведь много-то не надо — просто знать, где вы живете. Из какой помойной дыры вылезли. Где находится центр принятия решений. Вопросы понятны? Отвечать будем? Нет. Отлично. Мне, знаете ли, очень хочется самому вас резать на куски, но я предоставлю эту возможность профессионалу. Десятая, они твои. И да, милая, учти, я хочу, чтобы они страдали.

— Конечно, родной, — ответила она мне такой кровожадной улыбкой, что малефики заметно вздрогнули. Потом достала сверток ткани, развернула его — и там блеснули всякие железяки, выглядевшие страшно даже на мой взгляд. — Сначала начну с механических воздействий, а потом перейду к магическим. Первый, они тебе вообще нужны живыми?

— Пожалуй, что нет, — ответил я, задумавшись. — Кто знает, что они еще могут выкинуть? Главное для меня — ответы на вопросы, а если кто в процессе сдохнет, то и фиг бы с ним.

— Прекрасно, — засияла она. И с нежностью посмотрела на присмиревших стариков. — Надеюсь, вы будете долго и упорно сопротивляться. Мне хочется реализовать каждую идею из тысяч, что есть в моей голове!

Спустя всего пару секунд тишину подворотни разорвал страшный вопль, исполненный мук и страданий.

Прошёл час, когда Десятая окровавленной рукой откинула челку со лба и повернулась ко мне.

— Доволен?

— Более чем, — кивнул я. Притянув ее к себе, крепко поцеловал, чувствуя губами кровь врагов на ее лице. Это так возбуждало…

— Круто! — выдохнула она. — Кого еще надо допросить? А то мне понравилось!

— Пытать или целоваться с Первым? — ехидно поинтересовалась Один пять.

— И то, и другое. Дайте два, и гостиницу с душем в придачу.

— Самые роскошные апартаменты будут ждать вас по возвращению. Самый разнузданный шопинг, лучшие рестораны с изысканной едой. Все, что захотите, будет к вашим услугам. Вы — мои самые родные и для вас все самое лучшее!

— Ты с нами, этого достаточно, — посерьезнев, кивнула она. — Мы же твои, а ты наш, так чего рассусоливать?

— Люблю всех вас.

— И мы тебя. Что дальше?

— Тела уничтожить так, чтобы и пепла не осталось, и присоединяемся к нашим. Пора уже возвращаться домой. Хотя, думаю, не сразу. Есть у меня на примере место, куда я бы хотел наведаться.

За два часа до этого

— Элеонора, пойдем в сад. От этого шума, если честно, болит голова, — предложил Ричард.

— Стареешь, — с улыбкой приняла та его руку, и они неспешно отправились на выход из дворца, провождаемые любопытными взглядами. Пройдя по выложенной декоративным камнем дорожке, они расположились в беседкеукрытой ото всех глаз.

— Ты меня будто на свидание привел. Прячемся как молодые, — хихикнула она. — Ты еще приставать начни. Предупреждаю сразу, я девушка порядочная и буду сопротивляться. Но не очень долго.

— Что поделать. Иногда хочется вспомнить молодость, махнуть на всех рукой и уехать туда, где тебя никто не знает…

— Но, увы, у нас есть долг, — закончила она.

— Да, долг, — как эхо, повторил он. — К чему это все? — обвел он руками. — Почему нам не сиделось дома, попивая старую Бритонь урожая восемнадцатого года?

— Да, в том году был отличный урожай винограда. Я храню дома пару бутылок с этим нектаром богов. Быть может, мы сможем выпить его вместе?

— Быть может. Если выберемся отсюда.

— Откуда такие мысли, Ричард? Ты сомневаешься в нашей победе? Мальчишка у нас, и ему уже не вырваться из загребущих лапок Филиппа.

— Вот именно, что мальчишка. С каких пор, Эли, мы воюем с детьми?

— С тех пор, как они стали нашими врагами. Ты помнишь наш девиз? Никогда не жалуйся, никогда не объясняй. Мы сильны, а значит, правы. Слабый должен умереть — таков закон.

— Это закон зверей, Эли, но не людей.

— Ты все так же делишь мир на черное и белое, не замечая других его оттенков.

— Потому что оттенки придумали те, кто стремится скрыть свои черные дела.

— Хватит, Ричард. Этот разговор начинает меня утомлять. Мы солдаты и у нас есть приказ. Если для блага моей страны понадобится убить сто детей, тысячу, миллион, я сделаю это. Империя превыше всего. Повтори за мной — Империя…

— Прости, Эли, — сказал он, и вдруг она почувствовала, как что-то острое кольнуло ее в грудь, достало до сердца, заставив его судорожно сжаться. — Прости, — из его глаз текли слезы, тело дрожало, но при этом рука, сжимавшая артефактный нож, была тверда.

— Предатель, — собравшись с последними силами, плюнула она ему в лицо кровью. — Будь ты прок…

И она обмякла. А он буквально на миг застыл, теряя разум от горя, но тут же взял себя в руки, поспешно тапнул ее пальцем на ее же браслете, послал общий приказ немедленно всем командам вернуться на свои корабли.

Осторожно, будто боясь причинить боль, он уложил ее тело на скамью, постоял, молча прощаясь со своей любовью, а после направился во дворец, в котором скоро должна была начаться резня.

Он видел, как спешно его покидают офицеры флота и стремятся в гавань. Они вернутся на свои корабли в тот момент, когда Российская эскадра накроет их первыми смертоносными залпами. Выживут немногие, лишь те, кому должно.

Юный принц показал себя опытным стратегом, буквально на коленке создав жизнеспособный план, реализацию которого он вскоре увидит. Счастлива страна, в которой растут подобные ему. А ему еще предстояло объяснить как он мог упустить вторжение наглов в его родную страну. Оправданием могло служить лишь то, что он не был посвящен в планы правящей династии и находился в Мальтийских колониях подавляя бунт. И лишь недавно в срочном порядке был призван сюда, дабы возглавить Восточную армию. И даже прибыв на место, он не сразу понял куда попал — все делалось в тайне. А когда понял, ему оставалось лишь умереть, но выполнить последний приказ… К счастью этого не потребовалось и все же он знал, что провалил свое задание.

Спустя два часа все было кончено. Как по заказу, тут собрались все предатели и их не пришлось