и Дельфийскому прорицалищам, которые иногда вместе с одобрением намерения давали полезные советы и указания, так как жрецы, имея частые сношения и с греками и с другими народами, обладали большими географическими сведениями. Контингент переселенцев составлялся или из тех лиц, которые были вынуждаемы к переселению политическими обстоятельствами, или, если колония основывалась от лица государства, из тех, которые заявляли властям о желании переселиться (С. I. А. I, 31 = Ditt. Syll. 12; I. Gr. ant. 321; Фук. I, 27). В последнем случае иногда были приглашаемы к участию дружественные государства (Фук. III, 92; Диод. XII, 10). Предприятием руководил οικιστης, который или был указываем самими обстоятельствами, или назначался государством и получал неограниченные полномочия. Колонисты, отправляемые по распоряжению правительства, получали грамоту, в которой изложены были указания относительно устройства колонии и отношения ее к метрополии[16]. Отыскание удобной местности для поселения, если она не была указана в самой грамоте, предоставлялось предводителю. Овладев этой местностью, колонисты строили город и при помощи комиссии землемеров (γεωµοροι, С.I.А. I, 31) делили землю на равные участки, выделив предварительно священные участки для богов (Диод. XII, 10). Некоторые колонии (как, например, ахейские в южной Италии, затем Сиракузы, Кирена, Византии, Гераклея Понтийская и критские города) захватывали себе значительные области и обращали их туземное население в периеков. Иногда же дружественные туземцы были принимаемы в гражданские общины колонистов, и таким образом получались колонии со смешанным населением (например, в Сицилии, Фук. VI, 17). Политическое и религиозное устройство новой государственной общине давал οικιστης. Обыкновенно колонисты удерживали у себя племенное деление гражданства, существовавшее в метрополиях (µητροπολις), и их государственное устройство, конечно, в тех случаях, когда поводом к выселению не было недовольство существующими на родине порядками. Переселенцы переносили на новую почву родные божества и их культы, брали священный огонь из очага в пританее своего родного города и от него возжигали огонь на своем государственном очаге. Во многих колониях, основание которых последовало по совету Дельфийского оракула, пользовался особым уважением Аполлон, как αρχηγετης колоний. Иногда колонисты принимали и некоторые из туземных культов, конечно, связывая их со своими собственными представлениями о богах. Οικιστης после смерти получал геройский культ и считался невидимым покровителем поселенцев.

Переселенцы не всегда основывали новый город, часто они были принимаемы как εποικοι в существовавшие уже города, но обыкновенно получали меньшие права, чем первоначальные основатели колонии. Нередко впоследствии происходили столкновения между старыми и новыми поселенцами, приводившие даже к удалению из города тех или других.

Отношения колоний к метрополиям обыкновенно характеризовались не подчинением первых верховной власти или гегемонии последних, но были как бы отношениями детей к родителям. В политическом отношении колонии за немногими исключениями образовали независимые государства[17], но было совершенно естественно, что в случае внешней опасности или внутренних раздоров они искали помощи или третейского суда у метрополий и сами в случае нужды помогали последним. Если между метрополией и колонией происходили несогласия и раздоры, то старались прекратить их мирным путем и только в крайних случаях прибегали к силе оружия; враждебные отношения между ними считались столь же неприличными, как между отцами и детьми (Герод. VII, 51 и VIII, 22; Фук. I, 38). Если колония, с течением времени достигнув благосостояния, сама хотела основать поселение, то обыкновенно οικιστης был испрашиваем из метрополии; так керкиряне при основании Эпидамна получили предводителя Фалия из Коринфа (Фук. I, 24).

Родственная связь колонии с метрополией далее выражалась в общности их религии и обрядов культа; переселенцы отправляли посольства (θεωριαι) и дары на торжественные праздники и игры своего родного города, а на своих празднествах, играх и театральных представлениях предоставляли почетные места (προεδρια) его послам и гражданам. Есть известие (схол. Фук. I, 25), что жреческие места в колониях были замещаемы из метрополий. Конечно, эти отношения оставались тогда, когда колонисты не разрывали всех связей с отечеством (например, будучи изгнаны или удалившись из отечества вследствие недовольства существующими порядками).

Что касается устройства колоний, то вообще они переносили на новую почву обычаи и конституции своих метрополий, а так как основание большинства колоний совпадает с периодом аристократического и олигархического правления в собственно Греции, то и в них сначала была аристократия и олигархия. Но вследствие того, что демократические принципы в колониях могли развиваться быстрее, чем в Греции, в них раньше проявлялись раздоры между народом и знатью. Неизбежным их следствием во многих колониях были тирании, которые нередко весьма продолжительное время тяготели над городами. Во многих колониях, особенно в Великой Греции, следствием внутренних неурядиц являлась тимократия, которая основывала права и обязанности граждан на их имущественном цензе; особенно успешно прививалась она там, где вследствие смешанного населения не могли господствовать старые, перенесенные из метрополий, обычаи и конституции, и затем постепенно переходила в демократию.

Клерухии. Особый вид колоний составляли клерухии (κληρουχιαι от κληρος и εχω), отношения которых к метрополиям были гораздо теснее. Так назывались владения граждан известного государства вне его пределов. Нам ближе известны только клерухии афинян, но их имели и другие государства. Древнейшая клерухия была выслана афинянами приблизительно в 570–560 гг. на о. Саламин. Сохранившийся отрывок декрета (С. I. А. IV, 2, 1 а), изданного по этому поводу, определяет правовое положение клерухов. Они должны были вместе с афинянами платить подати и отбывать воинскую повинность, но обязывались жить на Саламине и не отдавать в аренду участков под опасением штрафа. Как живущие вблизи Афин, они, вероятно, сохраняли и все прочие гражданские права. Афиняне посылали на Саламин ежегодно особого архонта (Арист. Аф. пол. 54, 62). В V в. до Р. X. главною целью высылки клерухов было закрепление афинского господства над союзниками (почему союзники относились к ним с ненавистью и при заключении второго союза в 377 г. афиняне официально обязались не высылать клерухий в земли союзников), но, кроме того, имелось в виду облегчение положения беднейших граждан, уменьшение пролетариата и т. п. Земли для основания клерухий приобретались главным образом путем завоеваний, причем покоренные жители или были изгоняемы из своей земли, или обязывались уступать победителям известную часть ее; иногда, впрочем, афиняне приобретали земли у союзников и мирным путем, например, взамен сбавки соответствующей суммы дани. Приобретенные таким образом земли были разделяемы на участки и раздавались гражданам беднейших классов, изъявившим желание переселиться, но не в полную собственность, а только в пользование, так что земли продолжали считаться собственностью государства. Переселенцы удерживали при этом права афинского гражданства, должны были исполнять военные и финансовые обязанности наравне с остававшимися в Афинах согражданами и оставались в филах и демах, к которым принадлежали во время переселения. Разумеется, клерухи, жившие вдали от родины, фактически не могли