в семь, Велимир Васильевич. Там раньше делать нечего, самое веселье начинается после восьми. Но зато можно без труда занять столик.

— Как вам будет угодно, Анна Фёдоровна, — вежливо ответил Велимир. — В семь я буду у вас.

Он попрощался и сбросил звонок. Задумался, заново прокручивая в голове разговор. Что-то его… нет, не встревожило, а заставило немного напрячься. Была ли в словах Анны коварная ловушка, призванная прощупать настоящие намерения молодого Шереметева, или же не стоило принимать их во внимание?

Фёдор Егорович не стал ждать княжича и спустился по песчаной тропинке вниз, поближе к строительной площадке, присоединившись к группе людей в рабочих комбинезонах, среди которых был и Полежаев. Подумав, махнул рукой и направился к внедорожнику. Широкоплечие Артюха и Савва оживились, быстро попрятали в карманах семечки, отряхнули ладони от прилипшей шелухи.

— Едем домой, — приказал Велимир, садясь на заднее сиденье. — Савва, нужно подготовить мой «Дукс» к выезду. Сегодня буду выгуливать одну особу.

Единственное, что радовало княжича в первые дни его одиночества, так это его огненно-красный двухместный кабриолет. Отец позаботился перевезти машину из Петербурга в Самару в специально нанятой фуре. «Дукс» сразу привлек внимание горожан, понимающих толк в автомобилях. А с другой стороны, прибавило головной боли для телохранителей. Слишком выделялся Велимир на своем кабриолете.

— Сделаем, Велимир Васильевич, — радостно осклабился Савва, обернувшись к нему. — И вымоем, и отполируем до блеска. Нам вас сопровождать?

— Если отвечу «нет», вряд ли послушаетесь, — усмехнулся Шереметев. — Главное, чтобы глаза не мозолили.

— Ясно, — кивнул Артюха, выкручивая руль влево, чтобы развернуться на узком пятачке. — Вариант «невидимка».

* * *

Милославские жили в просторном двухэтажном белом особняке, огороженном высокой чугунной оградой, через которую просматривался нарядный фасад дома и обширный парк с прогулочными дорожками и большой летней верандой. Ничем особенным он не отличался от других подобных строений, протянувшихся по широкой Дворцовой улице. Здесь вперемешку жили дворяне и купцы, профессоры, адвокаты и музыканты, что создавало необычный колорит провинциальной спайки разных сословий.

Мощно порыкивая мотором, необычный для этих мест яркий кабриолет подкатил к воротам особняка Милославских, провожаемый любопытными взглядами прохожих, и басовито прогудел, требуя распахнуть створки. Из кирпичной сторожки вышел бородатый мужик в темно-синем комбинезоне, поверх которого был накинут кожаный фартук.

— Любезный, а побыстрее можно, или не узнал? — с усмешкой спросил Велимир. Этого колоритного дворника звали Ефимом, как подсказала Анна в первый визит. «Не разбежится лишний раз, но сила у него страшенная, взглядом может порчу наслать, — дала обстоятельную характеристику девушка, при этом смеясь. — Меня он любит, охальников в бараний рог скрутит не задумываясь».

Возможно, именно это обстоятельство сдерживало Велимира, чтобы не обругать Ефима, неторопливо шагающего к воротам. У дворника и в самом деле в глубоких черных глазах таилось нечто древнее, способное сломать любую магическую защиту. На всякий случай, княжич активировал один из амулетов, искусно спрятанных под видом перламутровых пуговиц на светло-зеленой рубашке.

— Как же не узнал, Ваша светлость, — проворчал Ефим, погромыхивая огромным амбарным замком — ещё одним реликтом, как и фартук поверх униформы. Почему Фёдор Егорович не установит современные распахивающиеся ворота, оставалось загадкой. — Анна Фёдоровна, голубушка, предупредила.

Чугунные створки с легкостью распахнулись. Силищи у дворника, и впрямь, оказалось немеряно. Велимир по широкой аллее доехал до крыльца, заглушил двигатель и легко перемахнул через дверцу, не касаясь её ногами. Пижонил, ага. Но чего не сделаешь, чтобы овладеть вниманием молодой девушки, подглядывающей за ним из окна второго этажа. Занавески дрогнули, смыкаясь. Думает, не заметил?

Велимир захватил с собой роскошный букет тёмно-красных роз и поднялся по гранитным ступенькам, в который раз замечая, насколько беспечны (или в провинции не бушуют противоречия между родами?) здесь люди. Вместо охранника у двери его встретил с поклоном худощавый мужичок в чёрном костюме.

— Здорово, Харитон, — подмигнул княжич.

— Вечер добрый, Велимир Васильевич, — степенно ответил дворецкий, открывая перед ним дверь. — Проходите, вас ожидают.

Княжич оказался в освещенной электрическим светом парадной. Посмотрел на себя в зеркале, смахнул с блейзера невидимую соринку, и, увидев в отражении появившуюся хозяйку дома, обернулся, расплываясь в улыбке:

— Наталья Ивановна, со всем к вам почтением!

— Не накликайте на город непогоду, Велимир Васильевич, — с подковыркой ответила женщина, машинально проведя ладонью по идеальной прическе. — Я уже и не чаяла увидеть вас не в мужниной компании. Набрались смелости, никак?

И эта туда же, язва простодушная. Что поделать, провинция-с! Интересно, какова окажется Анна в общении наедине? Велимир почувствовал охотничий азарт. Нужно, очень нужно понять Милославских, чтобы не стать при них безвольным придатком. Если отец хочет, чтобы в Симбирске дела шли безупречно, придется постараться возглавить эту семейку.

— Внезапно осознал, что ваш город меня очаровал, — скрывая истинные чувства от подобного к себе отношения, ответил Велимир, улыбаясь. Не понимает, с кем разговаривает? Странно, всё очень странно. Милославские неглупы, границы дозволенного не переходят. Провоцируют или проверяют на сдержанность с дозволения отца? Хотелось бы, чтобы было так. Иначе… это не совсем хорошо.

— Отрадно слышать, — наклонила голову боярыня. — Анечка сейчас выйдет. Сами понимаете, девушке нужно выглядеть идеально, когда она с кавалером выходит в свет. Кстати, еще не решили, куда пойдёте?

— Я Симбирск ещё не изучил досконально, и надеюсь на мнение Анны Фёдоровны, — вывернулся Шереметев, уже зная, что поедет в «Сферу». Заинтересовала его боярышня, надо признать.

Где-то в глубине дома послышались быстрые шаги и дробный стук каблучков.

— А вот и я! — впорхнула в прихожую Анна и замерла, как будто впервые увидела гостя. На ней было облегающее черное платье-миди из непросвечивающей ткани, выгодно показывающее линию бедер. Воротник-стойка с тонкой бархатной лентой охватывал шею, а гранатовый кулон, покачивающийся на золотой цепочке, удачно гармонировал с цветом платья. Прямые тёмно-русые волосы нарочито небрежно спадали на спину и открытые плечи.

Велимир, взглянув на неё, признался себе, что зажрался. Объективно говоря, Аня уступала многим девицам из знатных семей Петербурга в шарме и яркости, но с такой фигуркой и ножками провинциальная боярышня уж точно могла утереть нос всем евгеникам, улучшающим аристократическую породу. Миловидное лицо Анны вдруг покрылось румянцем, сравниваясь с цветом роз. Она ощутила неприкрытый интерес молодого княжича к себе, потупилась, разглядывая изящные туфельки на ремешках, обхватывающих щиколотки, заодно поправляя висящий на правом плече клатч.

— Примите, Анна Фёдоровна, от всей души, — Велимир спохватился и