Аркадиан нахмурился.

— Что-то не сходится. Проснувшись, он не прыгнул вниз, а встал в позу распятия и простоял так не один час.

Полицейский принял позу, в которой стоял монах.

— Зачем было утруждать себя, если его главной целью было свести счеты с жизнью? Я уверен, что для самоубийцы было куда важнее, чтобы его смерть произошла на глазах у множества очевидцев. Единственная причина, по которой мы сейчас стоим и разговариваем здесь, заключается в том, что он собрал вокруг горы огромную толпу. Если бы наш парень спрыгнул с Цитадели ночью, не уверен, что о его смерти объявили бы даже в местных новостях. Он прекрасно знал, что делает.

— Хорошо, — согласился Рейс. — Возможно, родители в детстве не уделяли ему достаточно внимания. Какая разница? Все равно он мертв.

Аркадиан задумался.

Какая разница?

Он понимал, что начальство хочет от него скорейшего закрытия дела. Нужно было не обращать внимания на странности смерти монаха и, подавив в себе врожденное любопытство, воздержаться от неудобных вопросов. Впрочем, Аркадиан всегда мог подать в отставку и заняться продажей квартир или стать экскурсоводом.

— Послушай, — сказал он. — Я не призываю тебя заниматься этим делом. Твоя работа — определить причины его смерти, моя — выяснить, почему он совершил самоубийство. Для этого мне надо понять склад его ума. Обычно самоубийцы — жертвы общества. Они не могут больше терпеть и выбирают путь наименьшего сопротивления. Но у нашего парня была сила воли. Он не похож на типичную жертву хотя бы потому, что не выбрал путь наименьшего сопротивления. Я думаю, что в его поступках был определенный смысл.

28

Афанасиус быстро шел по коридору вслед за аббатом. Свет не отставал от них ни на шаг.

— Скажи мне, — не сбавляя скорости, спросил аббат, — кто из полиции связывался с нами?

— Дело ведет инспектор Аркадиан, — задыхаясь от быстрой ходьбы, ответил управляющий. — Он уже запросил информацию о покойном. Я велел нашим братьям за стенами монастыря всячески подчеркивать, что мы скорбим о случившемся и готовы помогать следствию.

— Ты сказал, что он был нашим братом?

— Нет. Я сказал, что в Цитадели живет и трудится так много людей, что нам понадобится время, чтобы выяснить: пропал ли кто-нибудь из наших братьев. Я не знал, стоит ли подтверждать принадлежность самоубийцы нашему ордену или лучше будет остаться в стороне.

Аббат кивнул.

— Ты поступил правильно. Сообщи нашему отделу по связям с общественностью, чтобы они продолжали сотрудничать с полицией. Возможно, эта проблема рассосется сама собой. После аутопсии, когда членов его семьи так и не найдут, мы из чувства сострадания к ближнему возьмемся за его похороны. Наше великодушие, распространяющееся даже на такую заблудшую душу, как этот самоубийца, покажет всему миру, насколько мы благородны. Таким образом мы вернем себе труп брата Сэмюеля, не подтверждая, что он имеет хоть какое-то отношение к Цитадели.

Аббат остановился и, повернувшись, сверкнул на Афанасиуса острым взглядом серых глаз.

— Однако в свете того, что ты только что прочел, мы не должны терять бдительность. Нельзя ничего оставлять на волю случая. Если произойдет что-то экстраординарное — повторяю, что-то экстраординарное, — мы тотчас же должны будем, не останавливаясь ни перед чем, вернуть тело брата Сэмюеля в Цитадель.

Аббат пристально смотрел на своего собеседника из-под нависших бровей.

— Если чудо свершится и он все же воскреснет из мертвых, будет лучше, если им завладеем мы, а не наши враги. Ни в коем случае нельзя отдавать им тело.

— Как вам будет угодно, — ответил Афанасиус. — Но если то, что вы мне только что показали, сохранилось в единственном экземпляре, кто кроме нас знает о…

Управляющий запнулся, не вполне уверенный, что слова, нацарапанные на сланцевой табличке, можно назвать пророчеством. В таком случае это подразумевало бы, что они имеют божественное происхождение, а это уже ересь.

— Кто кроме нас знает о… предсказании?

Аббат одобрительно кивнул головой. Ему понравилась осторожность брата Афанасиуса в выборе слов. Он не ошибся. Управляющий — именно тот человек, которому стоит поручить официальную часть дела. Он благоразумен и проницателен. Остальным аббат займется сам.

— Мы не можем надеяться, что уничтожение всех копий «Еретического библии» и владевших ими людей уничтожило также идеи, которые в ней проповедовались, — начал объяснять он. — Ложь подобна сорнякам. Ты можешь вырвать их с корнем, отравить их, сжечь дотла, но они все растут. Поэтому будет разумно предположить, что наши враги в той или иной мере знают о «предсказании», как ты предпочел его назвать. Они не будут сидеть сложа руки. Но не волнуйся, брат.

Тяжелая, словно медвежья лапа, рука аббат легла на плечо брата Афанасиуса.

— Мы выдерживали и не такое за долгую историю Цитадели. Нам следует поступать так, как всегда поступали наши предшественники, — быть на один шаг впереди, поднять мост и ждать, пока внешняя угроза не исчезнет сама собой.

— А если на этот раз она не исчезнет? — спросил Афанасиус.

Пальцы собеседника сильнее сжали его плечо.

— В таком случае мы обрушим на врагов всю нашу мощь.

29

Рейс склонился над телом монаха. В руке блеснул скальпель с длинной ручкой. Прижав лезвие к верхней части грудины, патологоанатом с легкостью разрезал труп до лобковой кости вдоль уже существующего шрама. Он завершил У-образный разрез, сделав еще два небольших, но глубоких надреза к раздробленным ключицам трупа. Потом Рейс срезал кожу и мускулы с груди монаха. Показались поломанные ребра. При обычных обстоятельствах патологоанатому понадобились бы большие хирургические ножницы или нож Страйкер. Следовало бы разрезать грудную клетку, чтобы добраться до сердца, легких и других внутренних органов, но страшный удар о землю сделал за него почти всю работу. Перерезав несколько связок, Рейс добрался до внутренней части грудины.

— Нажми, пожалуйста, на квадратик, — мотнув головой в сторону монитора, попросил он. — У меня заняты руки.

Аркадиан бросил взгляд на окровавленные ребра, возле которых возился патологоанатом, и возобновил запись.

— Итак, — со вновь обретенной бодростью в голосе продолжил Рейс, — несмотря на удар, внутренние органы находятся в удивительно хорошем состоянии. Пострадав при падении, ребра все же уменьшили силу удара о землю.

Положив ребра в лоток из нержавеющей стали, патологоанатом несколькими умелыми движениями скальпеля отделил гортань, пищевод и связки, соединяющие главные органы со спинным мозгом, а затем переместил их в широкий металлический контейнер.

— Печень демонстрирует признаки кровотечения, — сказал он, — но ни один из главных органов не бледен, а значит, обширного кровоизлияния не было. Следовательно, потерпевший умер от общего повреждения внутренних органов, вызванного тяжелой травмой. Думаю, токсикологическая и тканевая экспертизы подтвердят мое предположение.