этому недорозумению. Мотайте бинты потуже. Если мотать свободно, то на него лишний рулон придается потратить.

— Теперь займемся тем местом, которое заменяет Харису лицо. А ну-ка солдат, открой рот. Все не так плохо, как могло бы быть. Сломан один резец и один клык. Причем не выбиты, а именно сломаны. На остальных только зубной камень с эмали ободран. Крепости твоих зубов мог бы позавидовать матерый крях, солдат. Ровная улыбка тебе не нужна, ты не лейб-гвардеец. Ссадин на лице и шее много, но они не глубокие. Мариса промойте чистой водой и нанесите мазь с кровожогом. Если не будешь лапать раны грязными руками, через пять дней вернешься в строй. Сегодня и завтра побудешь у нас в лекарской. Свободные койки есть. Мариса будет обрабатывать тебе порезы два раза в день. Все, вставай и иди в палату, не порть мне настроение своей мордой. И-и-к!

События эти произошли два с половиной года тому. За прошедшее время Юп сам успел несколько раз побывать пациентом у Гои. Вещи его в казарме давно никто не трогает. Цеплять бешеного кренера себе дороже. Отношение к нему было неоднозначное. Друзей он особо себе не завел. Его уважали, многие его боялись. Но он оставался для большинства чужаком. Хотя все бригада по-своему гордилась тем, что у них есть этот кренер.

Когда закончился первый год службы, капитан пригласил Юпа к себе и у них состоялся разговор, в ходе которого Юп подписался еще на 3 года службы.

Капитан несколько раз имел повод пожалеть, что нанял Юпа. Именно действия кренера надежурствах приводили к претензиям в "необоснованной жестокости" и "должностных зверствах" патрульной службы. Но Юп нес службу честно. Сержанту подчинялся безоговорочно, как и обещал. Но в рамках полученных поручений, все равно ухитрялся время от времени устроить кровавую бойню.

И на самом деле это капитана устраивало. Это создавало репутацию всей службе, которую надо бояться. Да и иметь человека, который не боится замарать руки в крови и готов драться до конца в любой ситуации было очень кстати. За это можно потерпеть некоторые странности и стоит прикрыть в случае мелких неприятностей.

К кренеру у патрульных со временем привыкли. Сослуживцы по отряду считали своим. Знали, что при резком нраве, тот отличается исключительной честностью. А в бою горец не раз доказывал способность не только яростно драться, но и трезво думать. А главное, он всегда был готов прикрыть товарищу спину. Хотя в быту соседом был не очень комфортным. Чего стоила одна его любовь к вяленой рыбе.

Глава 7. Праздник башмаков

Понк трудился весь день не покладая рук. У мастера Дарнелиуса еще трое учеников. Но самую важную работу он доверяет только Понку. Он самый молодой ученик, работает у мастера чуть больше года, но Дарнелиус для себя уже понял, что свое дело он сможет передать именно этому юноше.

За последние десять лет к нему в ученики нанимались больше двадцати человек. Оставшиеся могли гордиться тем, что мастер их признал учениками. Дарнелиус готовит десерты для стола самых знатных господ Сабарканда. Кухня самого султана заказывает у него праздничные шедевры, на которые не способен ни один из двенадцати мастеров поварского искусства, работающих во дворце.

Понк был педантично исполнителен. Любое распоряжения мастера считал непреложным законом. Но в то же время он умел думать сам и изобретать красивые и смелые решения.

Дарнелиус был незлым человеком, но характер у него был сложный. А с возрастом его придирчивость и вспыльчивость только усиливались. Ученики часто получали выговоры и тумаки за нерадивость или недостаточное старание.

Понк с первых дней замечания мастера воспринимал как награду. Когда он уезжал на учебу, то хотел стать достойным попытки стать учеником Дарнелиуса. Еще ребенком он любовался на кондитерские шедевры, которые стояли на витрине и считал их автора гением и волшебником в одном лице.

"Если мастер делает мне замечание", — думал Понк, — "То он считает, что я достоин учебы. Иначе он не указывал бы на ошибки, а просто выгнал меня"

Своим старанием он смог удивить Дарнелиуса. Он работал вторую неделю, когда мастер пришел в отвратительном настроении. Его многоярусный торт повредили при доставке заказчику. Торт накренился и прекрасная композиция, над которой он трудился полдня была разрушена. Удивительно, но вельможа, которому доставили торт остался доволен. Он сказал, что слегка кривой торт все равно будет вкусным. Дарнелиус же был зол и расстроен. Мало, что слуги, которые везли торт не проявили уважения к его работе, так еще и покупатель своими словами обесценил тонкое искусство отделки десертов.

Придя в мастерскую Дарнелиус устроил ученикам разнос. Он распинал за плохо надраенный стол, за несиметрично лежащие на тарелке эклеры, за едва заметные пятнышки на передниках. Придирался буквально ко всему. Но когда подошел к Понку, не смог найти повода для упрека. Рабочее мест было идеально чистым, сам ученик был одет так тщательно, что ему позавидовали бы придворные лакеи. А еще Понк приготовил пирожные с кремом. Обычные недорогие пирожные, которые покупали в лавке Дарнелиуса не самые богатые покупатели.

Но как он их приготовил. Бисквитные корзинки и крем были изготовлены в точности с рецептом Дарнелиуса, но вместо простой однообразной улитки на каждом пирожном был свой неповторимый рисунок. Старый мастер засмотрелся на узоры, вспоминая, как сам тренировался делать новые фигуры на дешевых пирожных. Ругать Понка он не стал. Вместо этого пошел заварить себе чаю, который его обычно успокаивал. Вернувшись с чашкой на кухню, он с удивлением увидел, что Понк плачет. Стоит перед мойкой, надраивает и без того чистые ножи и лопатки, а по лицу бегут слезы.

— Ты чего разревелся то, Понк? — удивился старый кондитер, — Натворил чего или с другими учениками чего-то не поделили?

— Нет, мастер. Простите. мастер, — Понк быстро вытер лицо салфеткой, но слезы потекли еще обильней.

— Так чего ревешь, то? Объясни по-человечески. И за что извиняешься?

— Мастер не доволен мной. Он даже не сделал мне замечания, хотя на других учеников потратил свое время. Я не достоин у Вас учиться! — после этих слов паренек уже не смог удержаться и разревелся навзрыд.

— А ну перестал реветь! Не люблю плакс. А замечания я не сделал