глаза, задаваясь вопросом, верит ли она в это. Родители выследят ее и притащат обратно домой. Однако трудно не восхищаться ее мужеством.

— Они никогда этого не позволят, — говорю я, и тут же жалею об этом, когда вспышка печали появляется в ее глазах.

— Мне все равно. Я не хочу иметь ничего общего с их отвратительным бизнесом. — Ее губы кривятся. — Если понадобится, то сбегу из страны.

Я поднимаю бровь, сомневаясь, что даже бегство из страны ускользнет от влияния Кармайклов. Они могущественны, и у них много союзников по всему миру.

— Но как это связано с тем, что ты сказала мне правду, Ева? — Спрашиваю я, понимая, что мы оба отвлеклись.

Ее ноздри раздуваются.

— Сколько раз я должна повторять Вам, что кто-то отфотошопил это дурацкое фото? — Она прижимает свободный кулак к боку.

— Отрицай сколько хочешь. Я видел фотографию и не верю тебе. — Это удар ниже пояса, поскольку я сам подделал фотографию, но я должен сломить ее решимость, если собираюсь использовать девушку против ее родителей. — Я выбью из тебя ответ, который хочу услышать, даже если это, блядь, убьет меня.

— Вы никогда не услышите от меня признания. — В ее глазах вспыхивает вызов, когда она откидывается назад. — Так что, вместо этого, Вам придется убить меня, — говорит она, её голос ровный и спокойный.

Мой взгляд опускается на пухлые вишневые губы, и это заставляет ее соблазнительно прикусить их. Напряжение вспыхивает между нами, когда я снова поднимаю на неё глаза, видя пылающее желание, бушующее в этих прекрасных ореховых глубинах. Мой член пульсирует, отчаянно требуя освобождения. Я хочу трахнуть эту девушку прямо здесь.

Как, черт возьми, я мог потратить пять лет на планирование уничтожения Кармайклов только для того, чтобы развернуться на 360 градусов, как только увижу их дочь? Я сжимаю челюсти, пытаясь напомнить себе, что эта соблазнительная маленькая лисица — на самом деле отпрыск моего врага.

— Оак? — Она выдыхает мое имя. Ее глаза прикованы к моим губам, которые приблизились опасно близко к ее собственным.

Ее дыхание щекочет мне лицо, и я вдыхаю ее опьяняющий цветочный аромат.

— Возможно, есть другая причина, по которой ты меня отшлепал? — Спрашивает Ева, облизывая губы. — Ты тоже это чувствуешь? — Ее широко раскрытые невинные глаза наблюдают за мной.

— Чувствую что? — Огрызаюсь я, гадая, к чему она клонит.

Она качает головой, отбрасывая свои светлые волосы за плечо.

— Наверное, мне это показалось.

Я перемещаю руку на ее бедра и впиваюсь в них кончиками пальцев, желая, чтобы мой член не был настолько твердым, что из-за него вся кровь отхлынула от моего гребаного мозга.

— Показалось что, Ева? — рявкаю я, мое терпение на исходе.

Ее щеки становятся темно-красными, что соответствует ее покрытой рубцами заднице, когда она бормочет.

— Химия между нами.

Черт.

Моей единственной целью при покупке этой академии было разрушить ее семью, но теперь границы размываются. Эта девушка флиртует со мной, прыгая прямо мне в руки. Единственная проблема в том, что, чтобы погубить ее, мне придется погубить себя.

— Будь осторожна, мисс Кармайкл. — Я отпускаю ее бедра и отступаю на шаг, делая глубокий вдох, не зараженный сладким цветочным ароматом. — Ты не знаешь, с кем связываешься.

Ее подбородок приподнимается, когда она уверенно смотрит на меня.

— Возможно, это Вам следует быть осторожным, Оак.

Она поворачивается ко мне спиной и шагает к двери, которая все еще заперта. А затем я слышу звяканье ключей, когда она вставляет ключ от двери кабинета в замок.

Маленькая гадюка украла их, пока я ее шлепал.

Она оборачивается и сердито смотрит на меня.

— Ловите. — Ева бросает связку, заставляя меня поймать. А потом она вылетает из моего кабинета, оставляя меня тосковать по ней так, как я никогда ни по кому не тосковал, и захлопывает за собой дверь.

— Твою ж мать, — бормочу я себе под нос, поворачиваясь и запуская пальцы в волосы.

Что, черт возьми, мне делать с Евой Кармайкл?

Это гребаный вопрос века. Все казалось определенным, а мой путь — ясным, пока в мою жизнь не ворвалась Ева, словно торнадо, пронесшаяся по миру и перевернувшая все с ног на голову.

Мне нужно обуздать свое желание к ней. В противном случае Кармайкл может уничтожить меня во второй раз.

Глава 10

Ева

Наталья садится рядом со мной на уроке права, улыбаясь.

— Ты выглядишь так, словно кто-то нассал тебе в хлопья.

Я качаю головой.

— Дерьмовый урок с Бирном, — бормочу, мои руки и задница все еще горят после его атаки. Трудно поверить, что в этой школе сходят с рук такие жестокие наказания. Еще труднее поверить в то, как он прикасался ко мне после этого. То, что он сказал, граничило с сексуальностью.

А теперь ты становишься мокрой для своего директора, не так ли?

Мое сердце до сих пор неровно бьется, когда я думаю о том, каково это — быть в его власти.

Ее брови хмурятся.

— Не может быть, чтобы это было так плохо, как боевая подготовка. — Она тяжело вздыхает. — Арчер был сегодня раздражительным.

Оак был законченным мудаком, но я не хочу вдаваться в подробности.

— Кто преподает этот курс? — Я спрашиваю.

— Бирн.

У меня сводит живот, когда я слышу его имя.

— Он преподает право, дисциплину и лидерство.

Черт.

— Великолепно, — бормочу я, с трудом сглатывая, когда мои страх и возбуждение смешиваются в перспективе увидеть его снова. Три раза за один день — это чертовски много.

— Ее брови хмурятся, когда она замечает исчезающие рубцы на моих ладонях.

— Он тебя ударил? — Спрашивает Наталья.

Я киваю в ответ. — Да, по-видимому, здесь это стандартная практика.

Наталья кивает.

— Так и есть, но Бирн обычно не тот, кто применяет телесные наказания. Это Ниткин.

Я вздыхаю.

— Отлично, значит, ко мне особое отношение.

— Она хмурит брови. — Это немного странно. Почему он тебя ударил?

— Потому что он мудак, — бормочу я.

В этот момент в класс заходит директор Бирн.

Наталья тихо хихикает.

— Расскажи мне об этом позже.

Она открывает свою книгу на странице восемьдесят пять, где, должно быть, они находятся на этом уроке. Эта глава называется "Судебная экспертиза".

Дрожь пробегает по позвоночнику, когда я понимаю, что на этих занятиях студенты учатся уклоняться от закона, оставаться по ту сторону его, не попадаясь на глаза.

Директор Бирн не смотрит на меня. Несмотря на это, я чувствую, как пылают мои щеки в его присутствии, вспоминая о том, как я с ним разговаривала. Я не знаю, что на меня нашло, но