– Постойте, девушка! – Парень в красной футболке выставил руку и положил ее на плечо Метлы.

– А ну, убрал! – взметнулась она и ударила ладонью по руке.

Парень в красной футболке схватился за руку и присел:

– Вау, как больно! – закричал он, жалуясь своим друзьям, а те гоготали, страшно довольные.

Метла хотела пройти через них, но они не дали. Притеснились к дыре втроем, Метла вынуждена была залезть обратно.

А потом залезли и они, держась рядом.

– Вы отдыхаете тут, мы тоже хотим отдохнуть, – сказал парень в красной футболке. – Вы что-то имеете против?

Друзья молчали.

– Ты что-то имеешь против? – обратился парень к Лещу.

– Да отдыхайте, мне-то что, – пожал Лещ плечами, глядя в сторону.

– А ты, эй, пьяный, ты имеешь против?

Жужик промычал что-то невнятное.

Кавказцы засмеялись.

– А ты что-то имеешь против? – спросил парень Тихона.

– Отдыхайте, а мы пойдем, – сказал Тихон.

– Как мы можем отдыхать? Вы недовольные, а мы будем отдыхать? Вот она против, – показал парень на Метлу. – Ты против?

– Отстань, – сказала Метла.

– А почему вы так грубо говорите мне? Я вам разве грубо что сказал? Я самый вежливый, вот у ребят спроси.

Ребята закивали: да, да, да, он вежливый!

– Меня зовут Девлет, а как вас зовут?

– Никак. Дай пройти.

– Они еще удивляются, почему русских девушек считают, что они проститутки! А как считать, если ты со мной ведешь себя не нормально, как с человеком, а ты как проститутка себя ведешь! Ты это понимаешь? Смотри на меня!

Голос парня изменился, появилась жесткость, наметился некий разгон, как у машины, которая переходит на повышенную передачу, готовая рвануться вперед. Его приятели сразу это почуяли, подобрались, напружинились. Приготовились.

– Ну смотрю, что дальше? – Метла вскинула голову и посмотрела прямо в глаза парню.

Хорошо посмотрела, оценил Тихон. Твердо, спокойно, без вызова, но и без страха.

А парню это не понравилось.

– Вот, – сказал он. – Ты смотришь как проститутка. Девушка мужчине не должна так смотреть, она скромно должна смотреть. А ты смотришь, как мне продаешься будто. Только я тебя не куплю, я тебя даром возьму. Хорошо? Ты радуешься, да? – засветился он улыбкой, а друзья просто в восторг пришли от его юмора, начали хохотать и, корчась от смеха, выкрикивали:

– Молодец, Девлет! Красавец!

Довольный сам своей шуткой, парень уже не мог остановиться, он быстрым движением похлопал Метлу по щеке. Каким-то особенным манером и с особенным (будто тренировался) звуком: будто по заднице хлопал, а не по лицу.

Тихон рванулся и обеими руками отпихнул парня.

– Ты, морда! А ну…

Он не успел продолжить, парень, слегка покачнувшись от его толчка, среагировал быстро: ударил Тихона по скуле, Тихон упал.

Но, упав, не растерялся, схватил камень, вскочил и замахнулся.

– Один удар, и голова всмятку! Пошел отсюда, сука! – закричал он во всю мочь, коверкая в неистовом крике язык, так что получилось не «сука», а что-то вроде «сэка».

Друзья кавказца отшатнулись, но не побежали. А тот, внимательно глядя на Тихона, сунул руку в карман, выхватил что-то.

Это что-то щелкнуло, и Тихон увидел перед собой длинное лезвие ножа.

– Хэй! – выкрикнул парень в красной футболке и сделал выпад.

Тихон уронил камень и посмотрел на живот.

Следствие велось долго и безрезультатно.

Убийцу Тихона, то есть Ильи Тихонова, студента, единственного сына матери-учительницы, так и не нашли. И друзей его не нашли. В тот день к вечеру пошел дождь, он лил два дня, вода затекла в грот, смыв все следы. А от свидетелей пользы оказалось мало. Они подробно описывали, как все произошло, но при этом не могли даже приблизительно описать внешность напавших, будто не видели их или видели в темноте. Помнили только красную футболку и черные очки. Фотороботы убийцы, составленные по словам Жужика, Метлы и Леща (то есть Вячеслава Жужакина, Анастасии Метлянской и Сергея Лещенко), были такими, будто они описывали абсолютно разных людей.

И дело осталось, как говорят в соответствующих органах, висячим, без доказательств и подозреваемых, только с формулировкой случившегося: «убийство из хулиганских побуждений».

Однажды зимой, когда сидели в подъезде, на заплеванной и забросанной окурками площадке последнего этажа, Метла сказала:

– Я читала про этого студента Иванова. Его, оказывается, даже не в этом гроте убили, а в другом. А про этот – ну, вроде того, легенда.

– Это ты к чему? – спросил Лещ.

– Да так.

Они жили впятером в трехкомнатной квартире: Дмитрий, его жена Нина, двое сыновей, Саша и Коля, и мать Дмитрия Лидия Эдуардовна.

Лидия Эдуардовна после смерти мужа на месяц заперлась в своей комнате, только по ночам слышны были шаги – в кухню и в туалет. И опять тишина.

Появилась постаревшая. И осталась такой навсегда, словно за месяц достигла семидесяти лет и на этом остановилась.

Когда Нина вышла замуж за Дмитрия и поселилась в этой квартире, Лидия Эдуардовна была уже на пенсии. Ее никто не помнил здоровой, хотя она и не была совсем уж больной. Она – недомогала. Ни посидеть с детьми, ни приготовить, ни убраться.

«Что-то мне нехорошо», – и скрывалась в своей комнате, которую запирала на два замка: врезной и английский, с защелкой; ключи от замков она не давала никому.

– Может, она там духов вызывает? – весело спрашивала Нина в первые годы совместной жизни.

– Или алхимией занимается, золото варит, – так же весело подхватывал Дмитрий.

Тогда все было молодо и легко.

Потом стало тяготить.

– Это сумасшествие, согласись, – говорила Нина.

– Бытовое, – с поправкой соглашался Дмитрий.

– Я ни разу не была в этой комнате. И никто не был. Что там?

– Я сам уже забыл.

Подобрать ключи и проникнуть в комнату (как предлагали авантюристы Саша и Коля) никто не решался, да и не было возможности: Лидия Эдуардовна выходила из дома редко и ненадолго. Покупала полуфабрикаты, которыми питалась. «Чтобы никого не затруднять».

Нельзя было рассмотреть что-то, когда она выходила из комнаты или входила в нее: дверь открывалась ровно настолько, чтобы проскользнуть боком, удавалось на секунду увидеть только платяной шкаф с зеркалом, которое ничего не отражало: из-за сдвинутых плотных штор в комнате царил сумрак.