Утром, ближе к десяти – я даже успел позавтракать манкой – меня выписали, забрала соседка Тополевых. С ней был и Александр. О моем диагнозе уже все знали, даже младшему братишке все объяснили. Тот на ходу, держа меня за руку, все заглядывал мне в глаза сосредоточенным взглядом, в котором было удивление и неверие. Соседка Марья Сергеевна, дородная, много повидавшая женщина лет сорока, сообщила, что Ксению сегодня привезут. Телеграмма от бабушки пришла, та выезжает за нами. Кстати, Андрею было не двенадцать, как я ошибочно решил, а тринадцать лет и два месяца. В четвертом классе он отучился, в пятый перешел. Нужно забрать табели оценок его и сестрички. Она в семь лет в школу пошла, в третий класс перешла. Об этом с Марьей Сергеевной я тоже поговорил.

Мы по пути домой в школу и завернули. Директора не было, но завуч оказался на месте, она меня опросила, очень опечалилась, что я ничего не помню, но обещала завтра все подготовить. Все же мать Андрея у них работала, и о ее гибели знала.

Так и добрались до дома Тополевых.

– Извините, Марья Сергеевна, но я считаю себя вполне взрослым, мы с братом пока будем жить в своем доме.

– Ты же памяти лишился! – возмутилась та.

– Памяти, но не разума. Тем более вы можете в любой момент прийти и проверить, как мы.

Уговаривал долго, но все же смог. В общем, небольшая деревянная изба на две комнаты на окраине Ковеля и была местом проживания семьи Тополевых. Инженер, да еще мостостроитель – профессия уважаемая, квартиру им давали, но отец Андрея решил взять сельский домик, снял у хозяев, оплата шла с работы. А причина банальна: за околицей протекала речка, где отец и сыновья Тополевых любили рыбачить, да и огород пригодился, в стране ведь голодно. Они были большими фанатами этого дела. Это я про рыбалку. Кстати, я тоже люблю рыбалку, но не с такой страстью.

Соседка показала мне дом, Сашка тоже все показывал, знакомил: кто где спит, что где хранится. Потом Марья Сергеевна убежала, у нее у самой четверо по лавкам, а я стал готовить в печи обед, припасы нашел в подполе. Хватило испечь хлеб и сварить щи, заправив их тушенкой. В подполе аж пол-ящика было. Ну и стал осматриваться, вещи перебирать. Нашел два чемодана, стал укладывать вещи, свои, Сашки и Ксении. Одежду родителей или продам, или по соседям раздам, не решил еще. Баньку затопил. То есть занимался обычными делами на дому. Сашка от меня не отходил, помогал, под руку лез. Я его покормил, потом в бане намыл, в чистую одежду переодел. Соседка прибегала, крынку молока принесла и с десяток свежих куриных яиц. Убедилась, что у нас все хорошо, даже вещи собраны, всплакнула, пообещала посетить баньку вечером – я пригласил, подтоплю, – и снова убежала.

Бабушка прибудет дня через четыре, а то и пять, не раньше, и нужно решать, что делать. Меня беспокоила Ксения. Сашка ладно, он еще маленький, не поймет, но Ксения девочка умная, раз ее в семь лет в школу отправили. Моторика движений, привычка говорить, да все может ей показать, что я чужой. А я подстраиваться тоже не буду, так что ей или придется привыкнуть ко мне новому, или все же поверит, что это амнезия сказывается. Насчет бабушки я не переживал – та внуков больше года не видела, а за это время дети сильно меняются.

Ксению привезли в четыре часа вечера. Та сразу бросилась мне на грудь. Веки были красными, но сейчас слез уже не было, все выплакала. Видать ей сообщили о гибели родителей. Обняв ее, я успокаивающе забормотал разную чушь. Ну а чтобы отвлечь, занял работой. Для начала погнал в баню, выдав чистое полотенце и свежее платье, потом накормил щами, дополнительно яичницу в два яйца сделал, глазунью, ну и велел собирать вещи, отбирать, что с собой возьмем.

Следующие четыре дня пролетели довольно быстро. Прошли похороны, тяжелый день, и приехала бабушка. Мы ее встречали на вокзале, уже знали, когда прибудет, телеграмму от нее получили. Более того, я даже купил билеты купейные до Серпухова. Именно оттуда она и приехала. Несмотря на плотную опеку соседки, я смог неплохо развернуться. Большую часть из одежды родителей мы просто раздали по соседям и знакомым: жили люди бедно, и такая помощь была очень кстати. Я нашел тайничок с деньгами, видимо запасы Тополевых, прибрал их. Помимо этого, смог достать оружие, а просто сбегал в леса и собрал что нужно. Нашел «вальтер» и ТТ, а в блиндаже, полуразрушенном разрывом артиллерийского снаряда, и патроны к пистолету. К «вальтеру» всего один магазин. Штык-нож от германского карабина, пару ручных советских гранат Ф-1. Ничего больше не брал, только то, что в багаже можно спрятать.

Что интересно, во время одной из таких прогулок я случайно на лагерь бандеровцев набрел, ну и закидал их гранатами. Как раз нашел ящик оборонительных. Потом добил подранков и собрал трофеи. Часть закопал, законсервировав. Теперь патронов к «вальтеру» было немало. Еще заимел три пистолета. Польский «ВИС» и два парабеллума. Один в редкой комплектации, с удлиненным стволом, артиллерийский. Теперь как бы это все в чемодане спрятать! А большую часть добытых с бандитов денег я убрал в тонкую стопку банкнот, что нашел в тайнике Тополевых. Бабушке нас содержать и кормить, и такая помощь будет серьезным подспорьем.

И вот поезд остановился, обдав нас паром, номер вагона мы знали, и Ксения первой рванула к бабушке. Мы за ней. Нас сопровождала соседка. В общем, после объятий, поговорив, с Марьей Сергеевной, мы направились к району, где проживали. Вещи бабушки я нес, старый потрепанный саквояж. Саму бабушку можно назвать божьим одуванчиком, я вообще удивился, как она дорогу выдержала. Ну ничего, ужин готов, банька натоплена, ждет гостью. Ей только сейчас сообщили о моей амнезии, и она лишь качала головой, горестно глядя на меня. Ну а вечером, перед тем как ложиться спать (назад мы отправляемся завтра, не зря я билеты купил), я передал бабашке все деньги, что якобы были в тайнике Тополевых. Судя по ее заблестевшим глазам, правильно сделал. После этого мы легли спать. С момента гибели родителей Сашка спал со мной, а Ксения легла с бабушкой. Завтра рано утром вставать, нужно выспаться.

Следующие полгода пролетели довольно быстро. В школу я так и не пошел, смог убедить бабушку, что мне это не нужно и весной сдам экзамены за десятый класс. Я устроился на работу в железнодорожное депо слесарем, ведь маленькая пенсия бабушки только и могла, что прокормить нас, а тут еще одевать, в школу и детсад собирать. В общем, моя зарплата вполне пригодилась. Работа на полставки, только до обеда, так что времени хватало заниматься и другими делами. Рыбалкой – на льду сетями рыбу поднимал. На охоту ходил, купив с рук двустволку двадцатого калибра.

Мы жили в старом доме, который градоначальство вскоре собиралось снести, чтобы выстроить тут новый район. Это было двухэтажное здание, многоквартирная хибара. Мы жили на первом этаже. Отопление печное. Квартирка двухкомнатная. Водопровода не было, с колонки я воду носил, туалет снаружи, обычный скворечник. Была общественная баня, куда ходили раз в неделю. При этом жили мы хорошо, даже получше некоторых соседей, да и весело.

Трагедия произошла на Пасху. Бабушка как раз куличи затеяла печь, она была верующая и ходила в церковь, мы там тоже бывали из любопытства, а я отправился на рыбалку, мы хотели рыбных пирогов испечь. Я еще засветло ушел, Ксения отвела Сашку в садик, это ее обязанность, а сама отправилась в школу. Вернулся я домой в десять часов дня, с вязанкой рыбы; уже снег сошел, и еще было грязно, вода мутная, но наловить рыбы смог. Часть бабушка раздаст по соседям, а две отнесет в церковную столовую. Но вернувшись, я застал в нашей квартирке плач и увидел участкового милиционера. Бабушка с двумя соседками куличи лепили, яйца красили, так вот она присела на стул, прикрыла от усталости глаза и больше не открыла. Видимо, сердце не выдержало. Мы всего восемь месяцев с ней прожили.