хочу. Сама мысль претит, что подобное со Славичем проворачивать станет. Она не может. Я не позволю своей суке лечь под голодного кобеля.

— Передумал.

— Ты что несешь? — Славка поднимается. Я слышу, как скрежещет офисный стул, затылком ощущаю обозленное прерывистое дыхание, наполненное яростью. — Она моя теперь.

Присвоению — бой. Заткнуться бы ему теперь. Ни слова не говорить в эту минуту. Иначе…

— Серьезно? Ты серьезно задвигаешь? Может ты забыл, что я с ней в браке? Забыл, Слав? Не перегибай, гандоном не будь. Не надо меня провоцировать. Ясно? Или еще пояснить?

— Давид, — и не думает отступать. — Я ее забираю.

Три слова камнем ложатся на душу и тянут в пропасть. Разрывает напрочь. Хочу из кожи вон вылезти, разметать все вокруг. Раздражение достигает крайней точки.

— Не доводи до греха. Лучше уйди сейчас.

— С чего вдруг? За язык тебя не тянул. Давай не включай мудака. Она не игрушка. Что ты ей дашь? Я спрашивал, но так и не услышал. Знаешь почему? Нет доводов. Ты, блядь, эгоистичная сволочь. Просто не хочешь быть на вторых ролях. Так? Тебе же первым нужно быть. Везде. И так всю жизнь. Какая баба понравится обоим, ты вот он. Почему? У тебя компклексы? Что не так? Тебе не восемнадцать давно, Барский. Хватит хуями мериться.

Каждое слово принимаю. Молча внимаю, впитываю в красные тельца. Запоминаю.

Воронов распаляется, вываливает эмоции скопом. Мгновенно из спокойного состояния в злобное не переходит, а перескакивает. Заводит его. Так растаскивает, что остановиться не может.

Зубы сжимаю до хруста. Все же срыв близок.

— Завались, — еле ворочаю челюстями. Несмотря на атаку обвинения, задаю один вопрос, что меня до крайности интересует. — Ты тогда … Успел? Вы с ней переспали?

Ворон затыкается. Замолкает, обрывая себя на полуслове. Он плывет взглядом, раскиселивается как последняя шмара. Довольная улыбка расползается по роже. Большего не нужно знать. Вижу.

В два шага пересекаю кабинет и шарашу боковой. Славич всегда был немного туговат на реакции, поэтому в очередной раз сваливаю его с ног. Одного удара достаточно, но не успеваю ничего сделать, мне прилетает следом.

— В край попутал, нежить?

Ума хватает прекратить начинающуюся драку Славичу. Он после выкрика все еще яростно стряхивает мои руки со своей шеи. Понимает, что кулаками дело не решить. А я нет. Ловлю воздух, с трудом делаю шаг в сторону. Пяти минут хватает, чтобы прийти в себя и ему и мне.

— Трахал?

Мне крайне важно знать. Вопрос мучает меня долго. Славка дал понять, что да, но я как зацикленный психиатрически больной спрашиваю вновь и вновь. На что надеюсь? На чудо?

— Какая разница? Что тебе даст информация? Это мое с ней дело, — отрезает Ворон.

Мне надоедает тупой разговор.

— Для ясности. Мне наплевать спал ты с ней или нет. Я передумал отдавать Дину. Поэтому не рассчитывай на то, что сможешь ее легко забрать. У меня планы на свою жену. Ясно? И да, Слав. Притязания на постель уйми. От души рекомендую. Ей не до тебя теперь будет. Сам обучу всему, что умею. Короче, вали пока цел.

Глава 21

— Я планирую завтра выйти на работу, — вхожу без стука в домашний кабинет мужа.

Давид поднимает голову от экрана ноута. Он опирается на локти и прищуриваясь от света лампы насмешливо рассматривает меня. Пасовать не планирую. Я пришла атаковать.

— Куда? Кем? И зачем?

Бесит его манера говорить со мной так, будто я умалишенная. Сволочь надменная. Ненавижу. Последние несколько дней невыносим. Плачу ему той же монетой, пусть давится. Цепляю его хуже, чем он меня. Но ничем пронять невозможно. Как от стенки горох отскакивают попытки укусить побольнее.

— Давид, ты не понял, — добавляю металла в голос. — Я не спрашиваю. Ставлю перед фактом. Я выхожу на работу.

— Я понял. Спрашиваю. Куда?

Очень хочу ответить в рифму, но это значит совсем в детсад скатиться. Я взрослая женщина, которая пересмотрела шкалу ценностей и учится ценить себя. Хрен ему, а не провокация. Хотя…

— В клинику.

Не успеваю договорить, как наталкиваюсь на замороженный взгляд пылающего мужа. В глазах вспыхивает звенящая агрессия. Прежде чем хочу возразить, успевает прибить одним словом.

— Нет.

Я ожидала, что будет недоволен, но не в такой степени. Не то, что я опасаюсь, дело не в этом. Суть проста. Хочу дожить срок заключения в относительном комфорте. На корню растаптываю готовый вырваться ор. Натягиваю улыбку и ядовито-вежливо дребезжу.

— Да. Я так решила.

— У Ворона работать не станешь.

Еще немного и запущу в Давида стулом.

— Что не так? Чем не подходит место?

— Дурой прикидываешься?

— О-о-о, — ёрничаю, не удержавшись. — Разве не на той же роли для тебя существую? М-м-м, муж?

— Заткнись. Покинь кабинет. Я все сказал.

Наглое заявление заставляет меня подскочить на месте. Он рехнулся? После той ночи невозможно стало с ним существовать под одной крышей. Все не так и не то. Цепляется, привязывается и провоцирует. У меня терпение небезгранично, если что. Я тоже стала стервенеть и прыгать за рамки чаще. Нельзя с Давидом по-человечески общаться. Это не человек, а демон во плоти. Сволочной эгоист.

— Да пожалуйста! — небрежно отмахиваюсь. — Только тебе не запретить…

Договорить не успеваю.

Не успеваю глазом моргнуть, как Барский подлетает и хватает. Он встряхивает меня, как тряпичную куклу. Я лязгаю зубами от неожиданности, округляю глаза и возмущенно выговариваю. Давид не слушает, делает свое. Мгновение и я влипаю в него.

— Если эта тварь протянет руки и будет трогать здесь, — задирает платье, жестко сминает ягодицы. Цепкие пальцы впиваются. Барский смотрит в глаза и продолжает вдавливать ладони. Это уже не похоже на предостережение, он нагло лапает меня. — Или здесь, — рука накрывает ложбинку стиснутой груди, — белье я не надела. Дома не ношу, предпочитаю свободу и как оказалось зря. — Или здесь, — переползает на развилку ног. Начинаю реально задыхаться, потому что калейдоскоп чувств зашкаливает. Дергаюсь, хочу освободиться, но не выходит. Против танка не попрешь. Затихаю, надеясь, что Давид отпустит и я перестану крайне неловко себя ощущать. — Оторву клешни. А если ты если допустишь его, Дина, то тебе придется очень плохо.

Глаза Барского горят адским пламенем. Он напряженно ждет моего ответа. Не моргает. Не трогает больше. Он всматривается, как змей готовый в любую минуту совершить бросок и задушить жертву. Удав чертов.

— Ты не смеешь мне запрещать, — сиплю неиспуганно нет. Я хрипну от его близости. Как назло, тот вечер вспоминается. Хочется зажмуриться и долбануться головой о стену, чтобы оттуда выпали крамольные мысли. — Отпусти