– Ты намерена постоянно сражаться со мной, правда?

– Я не сражаюсь, – возразила Реджина. – Я всегда все решала сама и собираюсь поступать так и дальше.

– Я мог бы перебросить тебя через плечо и отнести наверх, – поддразнил ее Джонатан. И на самом деле, он сделал бы это с удовольствием. Ему очень хотелось бы увидеть, как маленькая очаровательная попка Реджины подпрыгнет на упругом матрасе, прежде чем он придавит ее своим телом. Потом он принялся бы целовать ее до тех пор, пока у нее не исчезнут все мысли о сопротивлении.

– А я могла бы попросить Фаулера сунуть тебя головой в сугроб, – откликнулась она на его шутку. – Отпусти меня. Надо подать чай, а миссис Чалмерс занята.

Он отпустил ее, но взглядом дал ей понять, что рано или поздно они останутся наедине, и тогда ей придется заплатить за свой отказ подчиниться ему.

Джонатан уже собрался последовать за Реджиной на кухню, чтобы помочь приготовить чай, но тут в прихожей появились Дэвид Куинлан и Эмили Фаулер. Похожая на ангелочка застенчивая блондинка с голубыми глазами и детской улыбкой не произвела на Джонатана никакого впечатления. Таких девушек Джонатан всячески избегал. Слава Богу, она была в сопровождении молодого человека, который очень ей подходил.

Дэвид Куинлан в своем черном шерстяном костюме с накладными карманами и консервативным галстуком выглядел как типичный воспитанник семинарии. Черты лица у него были угловатые, нос длинный и прямой, губы тонкие, и держался он прямо, будто палку проглотил.

– Здравствуйте, мисс Ван Бурен, – прогнусавил он. Его манера говорить раздражала Реджину не меньше, чем его снисходительное поведение. – Позвольте выразить вам мои соболезнования.

– Благодарю вас, – холодно ответила ему Реджина и приветливо улыбнулась Эмили. У нее было мало общего с этой девушкой, но неприязни к ней она не испытывала. Скорее, жалость. Отец ее был человеком властным, мать походила на увядший цветок. Если Дэвид Куинлан может сделать ее счастливой, Реджина желает ей счастья.

– Я заметил, что во время службы вы расстроились, мисс Ван Бурен, – сказал Дэвид Куинлан. – Позвольте заверить вас, что у преподобного Хейса были самые добрые намерения. Его обязанность как приходского пастора напоминать прихожанам об их долге по отношению к Богу и друг к другу.

Реджина больше не думала, что Дэвид может сделать Эмили счастливой. Она никому не пожелала бы такого спутника жизни. Но чтобы не огорчать Эмили, она улыбнулась помощнику пастора.

– Уверена, преподобный Хейс верит в то, что говорит, – заметила она. – А я не верю. И совершенно с ним не согласна. У суфражизма благородные цели, мистер Куинлан, и Хейзл Глам тоже была благородной. Ее доброта и мужество останутся в памяти всех жителей Мерриам-Фоллс.

После этих слов воцарилось неловкое молчание. Дэвид Куинлан натянуто улыбнулся Джонатану, взял Эмили за руку и повел в гостиную. На этот раз Реджина победила.

Прошла уже неделя, но Реджина все еще чувствовала себя виноватой в том, что была так груба с Дэвидом Куинланом. Святые отцы считали причиной смерти Хейзл ее приверженность к суфражизму, и это возмущало ее до глубины души.

На следующий день после заупокойной мессы немного потеплело, ночью с неба сыпалась снежная крупа, а днем шел дождь. Было сумрачно и сыро. Реджина сидела в гостиной, свернувшись калачиком в кресле с книжкой стихов на коленях, и смотрела в окно, думая о том, когда наконец наступит весна и сможет ли она тогда выходить из дома, не столкнувшись с Бисби или другими многочисленными слугами, нанятыми Джонатаном Паркером для обслуживания его большого шикарного дома. Вряд ли это возможно, с тяжелым вздохом признала Реджина. Джонатан постоянно давал знать о своем присутствии. Особенно с тех пор, как приехал новый управляющий фабрики и поселился в ее пансионе на втором этаже.

Ричард Фергюсон был мужчина средних лет, шатен с добрыми карими глазами. К радости миссис Чалмерс, этот худой, задумчивый джентльмен со скрипучим голосом обладал завидным аппетитом. Сев в первый раз за стол, он съел все дочиста и попросил добавки. Когда был подан десерт, новый жилец заявил, что никогда еще не ел такого вкусного яблочного пирога. Этой похвалой он сразу завоевал сердце Люси. Сейчас повариха месила на кухне тесто для персикового торта. Реджина была уверена, что Люси не стала бы печь этот торт в обычный вторник, если бы не мистер Фергюсон.

Реджину удивляло, как падки женщины на мужские комплименты, и тут же вспомнила о собственном легковерии. Она не вправе осуждать Люси за то, что та поддалась чарам нового жильца. Ричард Фергюсон – приятный человек. Хотелось бы Реджине сказать то же самое и о его хозяине. В течение недели поведение Джонатана вызвало у Реджины сначала легкое раздражение, которое вскоре перешло в ярость. Он даже набрался наглости и заявил Ричарду Фергюсону, что они с Реджиной неофициально помолвлены, и попросил своего управляющего присматривать за происходящим в пансионе. Реджина отправилась в дом через дорогу и сказала нахальному мистеру Паркеру, что они с ним не помолвлены даже неофициально. В ответ он лишь улыбнулся своей неотразимой чарующей улыбкой, поцеловал ее в кончик носа и удалился, сославшись на важную деловую встречу.

Но хуже всего было то, что мистер Фергюсон сообщил о помолвке своим сослуживцам, а те, в свою очередь, своим подчиненным, а подчиненные – всем жителям Мерриам-Фоллс. Через несколько часов о помолвке знал весь город.

На следующий день Реджина в сопровождении верного Бисби пошла в город, где все, кого она встречала, поздравляли ее с таким событием. Она попыталась опровергнуть эти сплетни, но попусту потеряла время. Для всех жителей Мерриам-Фоллс она была уже не кем иным, как женой Джонатана Бельмонта Паркера.

Реджина мрачно улыбнулась, подхватила на руки толстого кота Брамуэлла и принялась его гладить. С котом на руках она стояла у окна и смотрела на улицу. Дождь постепенно утихал, облака поредели. Если этим вечером небо будет ясное, то она посмотрит в свой телескоп, предварительно убедившись, что он не направлен на дом Джонатана. Она больше не желает видеть этого человека.

Реджина старалась закрыть глаза на правду, но знала, что лжет самой себе. Ей придется признать, что она очарована Джонатаном Паркером сильнее, чем думала. Сначала она убеждала себя, что это ослепление. Она просто обрадовалась, увидев на пороге своего дома такого красивого и обаятельного мужчину. Потом попробовала объяснить свои чувства к нему простым любопытством. Это чувственное любопытство почти лишило ее здравого смысла. Но теперь, чувствуя, как при каждой мысли о нем боль в душе все усиливается, Реджина поняла, что это больше чем любопытство, что это любовь. Она и не заметила, как за последние две недели полюбила Джонатана, и теперь не знала, как ей быть.

Казалось бы, все достаточно просто, если учесть, что мистер Паркер сделал ей предложение. Он не скрывал, что ему нужна жена. Но это совершенно разные вещи: желание иметь жену или желание взять в жены именно эту личность. А Реджина с гордостью считала себя личностью. Если учесть властность Джонатана и его стремление подчинить ее себе, вряд ли Реджина сможет хорошо себя чувствовать в роли его жены.