Лицо бывшего гладиатора болезненно исказилось.

– Ее больше нет… она умерла, – глухо произнес он.

– Умерла? – с удивлением переспросил Клодий. – Нет, ты ошибаешься. Часа не прошло, как я разминулся с ней на Ортигийском мосту.

Мемнон вздрогнул. Лицо его побледнело, глаза расширились.

– Что ты такое говоришь? – дрогнувшим голосом сказал он. – Этого не может быть! Ювентина погибла в Кампании. Она утонула в Вултурне, пытаясь спастись от преследовавших ее римских солдат. Люди, рассказавшие мне об этом, не могли…

– Да нет же, клянусь Кастором! – перебил его Клодий. – Говорю тебе, это была она… Я ее узнал и окликнул по имени. Она же, глупая, испугалась и побежала от меня прочь, как серна. Верно, подумала, что я собираюсь сдать ее властям. Напрасно боялась. У меня она нашла бы самое надежное пристанище. Я послал за ней вдогонку своих рабов… Кстати, им пора бы уже вернуться.

Клодий взял со стола колокольчик и позвонил.

Мемнон хотел еще о чем-то спросить римлянина, но в это время дверь комнаты отворилась, и на пороге показался слуга.

– Антиной и Гербесс вернулись? – спросил у него Клодий.

– Да, господин. Они ждут, когда ты позовешь их для доклада, но я не стал тебя беспокоить, думая…

– Привели они с собой девушку? – нетерпеливо перебил Клодий слугу.

– Нет, никакой девушки с ними нет, – ответил слуга, с удивлением взглянув на господина.

– Позови их сюда, этих бездельников! – сердито приказал Клодий.

Слуга скрылся за дверью. Римлянин в задумчивости прошелся по комнате, потом обратился к Мемнону:

– Не знаю, что было между тобой и Ювентиной. Меня это не интересует. Я найду девушку, и она останется у меня. Хватит ей жить, прячась ото всех и пугаясь каждого встречного. Отправлю ее в свое гераклейское имение. Там она будет в полной безопасности. Тебе же, если не хочешь вызвать моего недоволства, советую забыть о ней и…

Он не договорил. В этот момент дверь открылась, и в комнату вошли двое молодых людей, лица которых выражали смущение. У одного из них заметна была сильная припухлость под глазом – след удара, полученного им на Ортигийском мосту от слуги молодой женщины, принятой Клодием за Ювентину.

– Ну что? Упустили? – набросился на них Клодий. – Или тот черномазый снова вас поколотил?

– Мы расспрашивали об этой женщине всех встречных и выяснили, что она укрылась в гостинице Видацилия, – с виноватым видом заговорил один из рабов.

– Ну и что же? Узнали что-нибудь? – нетерпеливо спросил Клодий.

– Мы вызвали хозяина и сказали ему, что в его заведении скрывается беглая рабыня, но тот стал уверять нас, что мы ошиблись, так как в гостинице нет других женщин, кроме одной служанки. Он даже вывел ее к нам. Это была немая девушка, совсем не похожая на ту, другую…

– Ну, если Видацилий солгал, то у него будут большие неприятности, – насупившись, сказал Клодий.

Он несколько раз прошелся по комнате, бормоча себе под нос:

– Посмотрим! Завтра же явлюсь к нему вместе с центурионом и десятком солдат. Они там все перевернут вверх дном. Я учиню допрос всем его слугам.

Мемнон, опустив голову, стоял в глубокой задумчивости. На лице его отражалось смятение мыслей и чувств.

Как только хозяин дома умолк, он поднял голову и глухо произнес:

– Прощай, Клодий! Мне пора идти, – и он сделал движение, чтобы направиться к выходу.

– Куда же ты? – удивился Клодий, поворачиваясь к нему. – Можешь переночевать у меня. Подумай, уже стемнело, а на улицах полно солдат, которые выполняют приказ претора к завтрашнему дню очистить город от пришлых рабов. По правде сказать, видом своим ты меньше всего походишь на добропорядочного гражданина, а под плащом твоим я заметил что-то очень похожее на иберийский меч…

– Благодарю тебя за твою любезность, но я очень спешу. У меня есть еще одно неотложное дело.

– Как знаешь, – пожав плечами, сказал Клодий. – Я подумал, что мы могли бы перед тем как лечь спать, поужинать и еще о многом потолковать. Но раз ты так спешишь, не буду тебя удерживать. Передай от меня Требацию самые наилучшие пожелания. Прощай! Пусть боги тебя охраняют!..

* * *

Мемнон вышел из дома Клодия сам не свой. Он был потрясен. Понадобилось немало времени, чтобы он пришел в себя после того, что услышал от Клодия. Ювентина жива! Он боялся этому верить. Этого не могло быть. Но рабы Клодия сказали, что женщина укрылась в гостинице Видацилия на Ортигии! В душе его затеплилась надежда. Ведь Ювентина могла объявиться только там! В голове у него смешались воспоминания и догадки. Не слишком ли легко поверил он в гибель Ювентины? Возможно, римские солдаты солгали Гиппию, что поразили ее дротиком, когда она кинулась в реку! Они солгали просто от досады, что упустили беглянку! Ювентина как-то рассказывала ему, что еще девочкой без труда переплывала Альбанское озеро, но это озеро гораздо шире Вултурна. Ювентина могла переплыть реку и спастись!..

Ноги сами понесли его по темным ахрадийским улицам в направлении Ортигии.

Пока Мемнон был в доме Клодия, над городом пронеслась короткая гроза с сильным дождем. Мемнон то и дело ступал ногами в глубокие лужи, но не замечал этого. Мысли его были заняты только одним – скорее добраться до «Аретусы».

Он уже подошел к Ортигийскому мосту, как вдруг сообразил, что поступает неосмотрительно. У Предмостных ворот мелькали зажженные факелы. Можно было разглядеть силуэты людей в шлемах с высокими гребнями. Это были греческие наемники из городской стражи.

Мемнон остановился и потер ладонью лоб, собираясь с мыслями. Он вспомнил слова Клодия о том, что претор отдал приказ очистить город от пришлых рабов. Мемнон был слишком просто одет, к тому же под плащом скрывал меч. В лучшем случае солдаты могли его прогнать, приняв за раба, а в худшем заподозрить в нем разбойника.

Он решил идти на Племмирий и, наняв там лодку, переправиться на остров со стороны залива, в который впадал ручей Аретуса.

На мыс Племмирий кратчайшая дорога из города вела через Теменитские ворота, но они, скорее всего, тоже охранялись, а по всей Теменитской роще наверняка уже рыскали солдаты, выгоняя оттуда бродяг, устроившихся там на ночлег.

Подумав об этом, Мемнон направился в сторону Ахрадийских ворот – главных ворот Сиракуз. Скорее всего именно там в настоящее время было скопление рабов, которых выдворяли из города. Он решил под видом раба выйти в предместье через Ахрадийские ворота, после чего пройти к свайному мосту, перекинутому через реку Анап, откуда до Племмирия было не больше двух миль.

Быстро прошагав по пустынной площади мимо пританея, он вышел на центральную улицу Ахрадины, застроенную общественными и частными зданиями с украшавшими их великолепными портиками.

Чем ближе подходил Мемнон к воротам, тем оживленнее становилось вокруг него. Быстро продвигаясь в темноте, он то и дело наталкивался на бредущих по улице людей. Это были рабы, пришедшие в город с надеждой получить свободу от претора.

Вскоре Мемнон убедился, что Клодий был прав. Распоряжение претора выполнялось стражами порядка неукоснительно. Солдаты с горящими факелами в руках обходили все улицы и закоулки. Грубо бранясь, они выгоняли укрывавшихся там рабов и приказывали им идти к Ахрадийским воротам. Из темноты то и дело доносились их резкие голоса:

– А ну, встать! Чего разлеглись?.. Живее поднимайтесь, оборванцы!.. Чтобы к рассвету духу вашего не было в городе!

Хотя Мемнон появился в Сиракузах несколько часов назад, все происходящее в городе не было для него полной неожиданностью. По пути от мыса Тапса, где александрийца высадил один из пиратских кораблей, совершивший восьмидневное путешествие от Крита до Сицилии, он присоединился к небольшой группе рабов, следовавших в Сиракузы из области Леонтин. От них он узнал о странном постановлении римского сената, взбудоражившего всю Сицилию.

Приблизившись к Ахрадийским воротам, Мемнон увидел большую толпу, освещенную множеством факелов, которые держали в руках римские легионеры и греческие наемники.

– Молчать! Кто тут посмел рот открыть? – раздавался в глубине толпы властный голос. – Я – военный