Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я бросаю на него взгляд. Стою перед школьным садом с травами. Я должен найти тысячелистник, чтобы сделать еще одну припарку для почти зажившего плеча Брома, но вместо этого смотрю вдаль. Дэниэлсу, вероятно, кажется, что я наблюдаю за погодой: мелкий моросящий дождь, темные тучи над верхушками деревьев, нависающие над каменными зданиями, как зловещая рука, клочковатая полоса тумана, стелющаяся по садам.
Но я не смотрю на погоду и не высматриваю растения. Вместо этого я смотрю на женское студенческое общежитие, зная, что Кэт там со своей матерью. Я должен быть с ней. Должен присматривать за ней, но не могу. Кэт не хотела, и Сара бы мне не позволила. Будь она любой другой женщиной, я бы списал это на материнский инстинкт, но знаю, что в ее случае это не так. Она заботится о Кэт так, как заводчик заботится о своей ценной племенной кобыле.
— Наверное, я немного устал, — говорю я Дэниэлсу, выдавливая из себя легкую улыбку. — Ну, знаешь, ночные кошмары и все такое. Есть какие-нибудь новости о Дези?
Дэниэлс теребит усы.
— Ни слова, — затем он пожимает плечами. — Они приглашают нового преподавателя лингвистики. Из Греции. Снова мужчину, что приятно. Иногда кажется, что мы вдвоем, о, и еще сторож, противостоим всему миру, — он указывает на школу.
— Ну, ты же знаешь ведьм, — говорю я, рассеянно срывая пальцами немного влажного шалфея и вдыхая его аромат. — Это мир женщин. Похоже, ведьмаки в дефиците.
— Возможно, это к лучшему, — признает он. — У меня такое чувство, что в этом институте царил бы хаос, если бы во главе стояли ведьмаки. А представь, если бы руководил Джеремайс.
Джеремайс — темный маг, колдун, который, по слухам, совершал некоторые сомнительные поступки, используя свои силы. Но на данный момент любой был бы лучше Сестер.
Затем, как по вызову, я услышал голос.
— Икабод Крейн?
Оборачиваюсь и вижу, как Леона Ван Тассел выходит из тумана, капюшон поднят, лицо в тени, плащ развевается вокруг нее.
— Похоже, у тебя неприятности, — бормочет Дэниэлс себе под нос. Кажется, он шутит, но, судя по беспокойному выражению его глаз и тому, как он быстро кивает Леоне и спешит прочь, я так не думаю.
— А-а, — говорит Леона, откидывая капюшон, ее всевидящие глаза следят за убегающим Дэниэлсом. — Начинает складываться ощущение, что мистер Дэниэлс меня боится, — затем она переводит свой проницательный взгляд. — Но не вы, Икабод. Вы, кажется, способны справиться со всеми вещами.
Я не хочу спрашивать, что она имеет в виду под «всеми вещами».
Вздергиваю подбородок и смотрю на нее сверху вниз.
— Вы же знаете, что могу.
Она одаривает меня натянутой улыбкой, нисколько меня не пугаясь. Я мог бы быть двухметровым, как всадник, но для такой ведьмы, как она, это не имело бы значения, потому что, несмотря ни на что, ее магия всегда будет сильнее моей.
По крайней мере, пока.
Ее тонкие брови сходятся на переносице, когда она изучает меня проницательным взглядом.
— Вы узнали что-то новое, — осторожно говорит она.
— И что же?
— Научились блокировать свои мысли, — говорит она, постукивая себя по седеющему виску.
Теперь моя улыбка стала искренней.
— Да. Одна вампирша однажды научила меня, как это делается. Я просто не думал, что мне придется использовать это. Она пыталась проделать это, когда подкараулила меня возле наркопритона.
— Вампирша, — кисло произносит она. — Я удивлена, что вы смогли сблизиться с одной из них.
— О, думаю, что смог бы удивить вас многим, — говорю я ей с раздражением в голосе. Сцепляю руки за спиной. — Кажется, вы что-то задумали.
— Да, — говорит она. — Не пройдете ли со мной в кабинет?
Хм. Возможно, Дэниэлс был прав, говоря, что у меня неприятности.
Но у меня нет другого выбора, кроме как последовать за ней. Не думаю, что говорить ей, что мне нужны травы для студента, которого я подстрелил прошлой ночью, было бы хорошей идеей. Кроме того, теперь я хочу знать, что у нее на уме.
Она поворачивается и указывает на собор. Туман скрывает большую его часть, делая острые шпили похожими на гвозди, подвешенные в воздухе.
Мы идем по тропинке, и пока я иду, листья шалфея падают с моих пальцев. После того, как Кэт ушла к своей матери, я оставил Брома в его комнате в общежитии, так как нет необходимости оставлять его под моим присмотром до наступления темноты. Он все еще испытывает некоторый дискомфорт после ранения, и, хотя опиум может помочь, придется удостоиться целебной припаркой.
Ему не нравится, что я о нем забочусь. Все как в нашу первую встречу. Он нуждается и ненавидит это, ненавидит, что именно я делаю это. Он вспыльчивый и сварливый, и у него есть все основания на это. Но не важно, сколько раз он велел мне уйти, я все равно помогу ему вылечиться. В конце концов, это я всадил в него пулю. Это меньшее, что могу сделать.
Я не был в соборе, кроме первого дня, когда приехал в школу, но и тогда я был в кабинете Сестры Маргарет. В самом соборе я был только раз, когда проходил тесты на посвящение, о которых я до сих пор мало что помню.
Но сейчас Леона ведет меня прямо через гигантские железные двери, которые распахиваются перед нами с тяжелым скрипом, чему способствует только магия, и направляется мимо нескольких кабинетов.
Воспоминания об испытаниях возвращаются, обрушиваясь на меня, как снег. Или, возможно, как пепел. Я помню, как горели свечи, мерцая, словно учащенное сердцебиение, и выбрасывая сажу в воздух. Статуи, которые я вижу сейчас, стоящие у стен, тогда казались больше. Помню, я подумал, что у них есть глаза, хотя сейчас они просто пустые и неподвижные. Витражи отбрасывали множество цветов на каменный пол, хотя мой тест проходил ночью. Сейчас цвета приглушены из-за тумана.
— Я полагаю, вы вспоминаете, — говорит она, оглядываясь на меня через плечо, когда мы идем по
