был некий Шан Ян, распорядитель общественных работ. Он поднял лук, лишь когда принц Цицзи, ехавший с ним в колеснице, скомандовал это сделать. Так же, по команде, Шан Ян выстрелил – и убил одного из воинов, после чего убрал лук в чехол. Команда стрелять прозвучала вновь, и он поразил двоих – каждый раз после выстрела прикрывая глаза. Расправившись с троими, Шан Ян сказал: «Думаю, для человека своего положения я сделал достаточно», – и развернул колесницу.

Услышав эту историю, Кун-цзы был восхищен:

– Даже убивая людей, можно заботиться о приличиях!

Цзы Лу же посчитал рассказ нелепостью, в особенности слова Шан Яна: «Я сделал достаточно». В глазах Цзы Лу то был худший образчик ненавистного ему качества: когда человек печется о себе самом больше, чем о благе государства. Вспылив, он возразил:

– Но ведь долг подданного служить государю со всем усердием, до конца! Как вы, Учитель, можете одобрять этого человека?

Кун-цзы, как и следовало ожидать, не стал отвечать, только усмехнулся:

– Да, ты прав. Я удивлялся тому, что человек, отнимая чужие жизни, проявляет столько деликатности.

13

По-прежнему сопровождая Кун-цзы, Цзы Лу четырежды посетил княжество Вэй, три года провел в княжестве Чэнь, бывал в уделах Цао, Сун, Цай, Шэ и Чу.

Он давно перестал надеяться, что отыщется правитель, который претворит в жизнь идеи Кун-цзы. Как ни странно, впрочем, эта мысль его больше не огорчала. На протяжении долгих лет он злился и сокрушался из-за царящего в мире хаоса, из-за бездарных правителей и обрушивавшихся на Учителя несчастий; но в конце концов понемногу начал понимать, какая судьба уготована Кун-цзы и его ученикам, в том числе ему самому. Не то чтобы Цзы Лу смирился со своей участью – скорее он увидел некую миссию, предназначение, заключавшееся в том, чтобы служить наставлением для всех времен и всего мира, а не только лишь для единственной страны на коротком отрезке времени. Когда в княжестве Куан им перекрыла путь разъяренная толпа, Кун-цзы гордо сказал:

– Если Небо не пожелает уничтожить мое учение, что могут нам сделать куанцы?

Теперь Цзы Лу понимал, о чем говорил Учитель, – и заново восхищался его прозорливостью. Да, Кун-цзы никогда не впадал в отчаяние, не закрывал глаза на правду и просто делал то, что мог. Выходит, он каждую минуту вел себя так, будто на него смотрят грядущие поколения, – вот какая истина открылась Цзы Лу. Умница Цзы Гун, например, высшего предназначения не осознавал – возможно, ему мешал как раз его ум, слишком для этого практичный. Но прямой и честный Цзы Лу смог взглянуть на вещи чуть шире – так велика была его любовь к Учителю.

Годы странствий тянулись и тянулись – и вот Цзы Лу сравнялось пятьдесят лет. Нельзя сказать, что в его натуре совсем не осталось острых углов, но куда заметнее теперь были спокойствие и зрелость. Взгляд его не потух, и бескомпромиссная неподкупность не смягчилась – однако от прежнего юного и праздного сорвиголовы нынешнего полного достоинства мужа отделяла огромная дистанция.

14

В свой четвертый приезд в Вэй Кун-цзы по просьбе тамошнего молодого князя и его главного советника Кун Шуюя порекомендовал им нанять на службу Цзы Лу. Поэтому, когда Учитель через десять с лишним лет странствий наконец вернулся на родину, в княжество Лу, Цзы Лу остался в Вэй.

Последние десять лет в землях Вэй было неспокойно. Началось все с распутного поведения Нань-цзы, супруги прежнего князя. Первый заговор с целью избавиться от нее организовал Гуншу Сюй, но хитрая красавица сумела добиться его изгнания в страну Лу. Потом старший сын Лин-гуна, Куай Куй, попытался убить Нань-цзы, но тоже принужден был бежать и укрыться в уделе Цзинь. Лин-гун, лишившийся наследника, вскоре умер. Единственным кандидатом на престол оказался юный Чжэ – сын бежавшего Куай Куя и внук Лин-гуна. Он-то и стал новым князем под именем Чу-гун.

Тем временем Куай Куй, поддерживаемый правительством Цзинь, вторгся в западные пределы Вэй, где затаился, выжидая шанса вернуть себе трон. Выходило, что сын защищает свой престол, а отец пытается захватить власть. Так обстояли дела в княжестве Вэй, где по рекомендации Кун-цзы предстояло служить Цзы Лу.

Назначили его наместником в уезд Пу, где он управлял делами от имени семьи Кун – самого могущественного рода Вэй, занимавшего такое же положение, как клан Цзисунь в Лу. Глава семьи Кун Шуюй, человек незаурядный, распоряжался своими владениями разумно. Прежде Пу принадлежал Гуншу Сюю – тому самому, что восстал против власти Нань-цзы и был изгнан по ее навету. Жители уезда были обижены за своего прежнего господина и настроены весьма враждебно. Впрочем, земли эти и раньше не отличались спокойствием – Цзы Лу уже приходилось сталкиваться с мятежной толпой, когда он проезжал здесь вместе с Кун-цзы несколько лет назад.

Прежде чем приступить к своим обязанностям, Цзы Лу пришел к Учителю за советом: что делать с уездом, где так сильны бунтарские настроения?

– Уважительное отношение склонит к послушанию самых отчаянных. Справедливость и милосердие помогут завоевать любовь сильных. Мягкость и решительность утихомирят злонамеренных, – сказал ему Кун-цзы.

Цзы Лу с благодарностью поклонился и отбыл к месту службы.

Прибыв в уезд Пу, он созвал наиболее влиятельных и наиболее бунтарски настроенных местных жителей, чтобы поговорить с ними откровенно. Он не пытался добиться от них подчинения, лишь желал, памятуя о словах Учителя: «Нельзя наказывать, если прежде не пытался наставить», – рассказать им, как собирается вести дела.

По-видимому, прямой разговор снискал ему популярность в этом диком краю – смутьяны теперь восхищались его честностью и великодушием. К тому же Цзы Лу был известен в Поднебесной как самый простой и открытый из учеников Кун-цзы. Учитель сказал о нем: «Цзы Лу может полусловом разрешить судебную тяжбу», – и все повторяли эти слова на разные лады, приукрашивая и преувеличивая. Наверняка их слышали и в уезде Пу, что тоже сыграло Цзы Лу на руку.

Прошло три года, и Кун-цзы случилось проезжать через земли Пу. Оказавшись там, он воскликнул: «Как хорошо, что Цзы Лу честен и почитает добродетель!» Проехав еще немного, добавил: «Как хорошо, что Цзы Лу предан делу и великодушен!» И, наконец, добравшись до резиденции Цзы Лу, у порога произнес: «Как хорошо, что Цзы Лу проницателен и решителен!»

Цзы Гун, который держал под уздцы лошадь Учителя, спросил, почему тот восхваляет Цзы Лу – ведь они еще не успели встретиться.

– Когда мы въехали в эти земли, я увидел, что поля тщательно прополоты, а оросительные каналы глубоки. Значит, люди, имея честного и почитающего добродетель управителя, работают усердно. Когда мы въехали в деревню, я заметил, что дома окружены аккуратными изгородями и повсюду растут деревья с пышными кронами.