— Ну что? — спросил отец, видя, что сын не торопится выкладывать, зачем ему понадобилась эта встреча. Он криво ухмыльнулся: смущение в нем постепенно исчезало. — Что случилось? Мамка из дома выгнала?

— Нет, — удивился такому предположению Стас. — Просто хотел… увидеться. Узнать, как твои дела.

Отец напрягся.

— Если насчет алиментов, то мы с твоей мамой сразу договорились: до восемнадцати лет — и до свидания. Я оставил вам квартиру и ушел практически в одних штанах…

— Меня не мама к тебя послала, — повысил голос Стас, непроизвольно сжимая руки в кулаки — прямо как это делал Даня. — Я же сказал, что просто хотел увидеться!

— Ладно, ладно… — примирительно поднял руки отец. — Слушай, прости. Для меня это просто очень неожиданно. Во всем вижу подвох. Мы с твоей мамой нехорошо расстались.

Нехорошо. Крики за стенами, хлопающие двери, стучащие по батареям соседи. Хрипящая Хвосточка на сложенном втрое свитере. Коньячное матушкино дыхание, ее рыдания в трубку тете Лиде и шипящее «Теперь ты — главный мужчина в этом доме»…

— Куда ты в итоге поступил? — спросил отец.

— Физмат.

— Уж не туда ли, где Лидка в деканате трудится?

Стас кивнул. Отец цокнул языком. Немного помолчали.

— Слушай, Стас, а это точно то, чего ты хотел? Я вижу, кого она из тебя лепит. Подкаблучника. Со мной не вышло, выскользнул в последний момент. Так она за тебя принялась. Одежда эта, как у первоклассника на линейке, ей-богу. Тебе шестнадцать, пацан. Тебе время ходить в эир-подсах и носить уродливые кроссы.

— Мне почти восемнадцать, — поправил Стас со скребущейся в груди досадой. — День рождения в декабре. И не переживай, дарить ничего не нужно.

Отец горько ухмыльнулся, понимая, что шпилька заслуженная.

— Бежать тебе от нее надо. Я не думал, что она так свихнется после той переправы. Не могла определиться, какого сына хочет — тимуровца или принцессу на горошине. Меня отодвинула на дальний план. Я пытался бороться за тебя, правда. Держать подальше от этих обнаглевших соседок. Спортивные секции, детский психолог — вот что тебе надо было. Но — помешала, не позволила. Надо было при разводе тебе со мной оставаться.

Матушка, хрупенькая и жалкая в ее старом малиновом халате, стояла посреди гостиной. На Стаса нацелились заплаканные глаза.

— С кем хочешь остаться, сыночек? — спрашивала она. Ее голос дрожал от злости, но она упрямо имитировала материнскую нежность, даже не представляя, насколько это было жутко. — Со мной или с этой тварью? Предашь меня тоже, Стасик? Оставишь свою мамочку одну?

Ее подсказок оказалось более чем достаточно, чтобы Стас понял, какой ответ будет правильным. Отец после Реки отстранился, и Стас, соответственно, не тянулся к нему, как раньше. С матушкой все было сложнее: лишь только почувствовав слабину, она набрасывалась на Стаса, как цунами на прибрежный городок, оккупируя его волю, обездвиживая его, отрезая от всего остального мира еще решительнее, чем он делал это сам.

Стасик не был уверен, что — если покопаться хорошенько в этом вопросе — вообще хочет жить с кем-то из своих родителей. Но он был еще ребенком и возможности тоже «развестись» с ними не имел. Предоставленный ему выбор не учитывал его интересов. А что до родительских… Если за состояние отца, ушедшего из семьи, можно было не переживать, то матушка, лишившись и мужа, и сына заодно, точно сошла бы с ума. Стасик боялся оставить ее одну в этой большой разваливающейся квартире, наедине со старыми мисками Хвосточки, ненавистью и алкоголем. А еще Стас боялся стать для нее предателем и такой же тварью, как отец.

— Я не думал, что ты будешь мне рад, — признался Стас. — Мне казалось, ты просто устал от нас и хочешь уйти.

— Я устал и хотел уйти… Брауни, фу! — Мопс встрепенулся и прекратил попытки извалять в песке черного шпица. «Спасибо!» — крикнула его хозяйка. Отец повернулся к Стасу. — В общем, я не мог больше оставаться там. Но я бы тебя забрал, если бы ты хоть знак подал, что хочешь этого. Тогда и Лера была не против.

— Лера? — эхом откликнулся Стас.

— Э… — Отец нахмурился. — Жена моя.

Бегающие по площадке собачки и их хозяева превратились в размытые пятна. Уши словно залило водой. Мир накренился, но Стас успел вцепиться в край лавки и, наверное, только поэтому не улетел кубарем вперед.

— Она что, тебе не сказала? — Голос отца звучал через толщу воды пораженно. — У меня новая семья уже десять лет. Жена Валерия, близнецы Элина и Платон. Первоклашки.

— Нет. Она мне об этом не сказала.

— Стерва, — сквозь сцепленные зубы выругался отец, и Стас невольно подумал: хорошо, что он не жил с ним. — Вот сука! Прости, Стас. Но какая же тварь твоя мать, просто невообразимая. Подумать только, скрывать такое…

— Ты тоже мне об этом не рассказал, — справедливо заметил Стас, немного придя в себя, — но пальцев, вцепившихся в лавку, не разжал. — Ты мне вообще ни разу не звонил за эти годы. Даже встретиться не пытался.

Отец сокрушенно покачал головой. Конечно, ему было неприятно слышать это, а еще более неприятно — что возразить на это, в общем-то, и нечего. Но почему бы не попытаться?

— Я платил алименты. Я понимаю, что этого недостаточно… С другой стороны, ты бы знал, что´ твоя мать устраивала Лере! Она достала где-то ее номер, писала оскорбления, караулила у работы. Преследовала ее и проклинала за то, что, мол, увела меня из семьи. — Перед словом «семья» отец сделал маленькую паузу, и оно прозвучало иронично. — Перед соседями позорила. Зеленкой облила. Знаешь, сколько раз я полицию вызывал и сколько раз выслушивал «вот случится что-то серьезное — зовите»? А знаешь, сколько ночей не спал, пока Лера плакала, срывалась, сама уговаривала меня к вам вернуться… Постепенно твоя мать успокоилась. А потом Лера забеременела, и я подумал… лучше не будить лихо, пока оно тихо. Ну и тебя не дергать, соответственно.

Стас нервно сглотнул. Его матушка была монстром. Но почему он не чувствовал никакого сострадания к ее жертвам?

— А эта Лера… она разве не увела тебя из семьи?

Пускай на стороне отца остаются рассудительность и здравый смысл. На стороне матушки, сломанной, невыносимой и неадекватной, будет хотя бы Стас.

— Лера… — начал отец медленно, не понимая, почему Стас вдруг вступился за монстра. — Лера появилась в моей жизни как раз вовремя, когда с твоей мамой начался разлад.

— Ты сказал, что у тебя новая семья уже десять лет, — напомнил Стас, наконец отпуская лавку и глядя ему в глаза. — Но развелись вы с мамой восемь лет назад.

Отец сложил руки на груди, закрывая мощными локтями часть надписи на футболке. Теперь было видно только F*CK.

— Слушай, ты меня что, пристыдить приехал? — перешел в атаку он. — На мамочку свою посмотри сначала. Сам с такой бы остался? Дышать пылью там с вами, терпеть смешки соседок, наблюдать, что с тобой делает эта истеричка неадекватная? Я всегда ей говорил, что она педика из тебя вырастит. Не похоже, что у тебя когда-либо была девушка, но скажи, ты же хоть не из этих? Не из гамадрилов?