Какие еще были варианты? Второго зайца передали из соседней палаты, пока Стас спал — он знал, что дарительницей была девушка, но прежде чем матушка спохватилась и отвела его сказать «спасибо», та уже выписалась. Он ничего о ней не знал, кроме того, что имя девушки было, по словам одной из медсестер, какое-то «цветочное». Ее зайца Стасик назвал Цветиком. А третьего, принесенного отцом, в честь Хвосточки — Хвостичком. Ныне он не мог сказать, кто из пыльных розовых уродцев кто.

Остановка для маршруток располагалась у бывшего палаточного рынка — тот закрыли много лет назад, оградили стеной и принялись возводить торговый центр, да только застряли где-то посередине, бросив железобетонный скелет на милость всем ветрам.

Доктор, заразивший его поисками выдающегося, умер. Сандра Ванна сошла с ума после гибели дочери и внуков. Девушку с цветочным именем, лежавшую в его отделении десять лет назад, он не найдет: когда он начал расспрашивать о ней в регистратуре, его раздраженно прервали и попросили не морочить голову. Рынка больше нет, поэтому след палатки с дешевыми китайскими игрушками тоже был утерян.

Но одна-единственная связь с розовыми зайцами у Стаса все-таки еще оставалась. Он заскочил в подъехавшую маршрутку, достал телефон и написал короткую эсэмэску:

                   Можно к тебе приехать? Ненадолго.

И замер, нахмурившись. Это было как-то неприятно — допускать, что у родного отца в телефоне может не оказаться твоего номера. Даже как-то унизительно. Но большая часть Стасового достоинства осталась в детстве, когда он тратил его на пресмыкание перед всеми подряд в своих наивных попытках заслужить свою жизнь. Поэтому Стас ткнул в неотправленное сообщение еще раз и дописал в конце свое имя.

По крайней мере, так отец будет точно знать, кого он проигнорирует.

Тряпка с хорошими намерениями

Перед лекцией по механике к Дане подсела Маринка Кузнецова.

— Привет, — сказала она, доставая из сумки блокнот на спирали. Даня мельком увидел список студентов группы Ф-13 и месиво из галочек и крестиков напротив каждого. — Как ты, наверное, знаешь, в эту пятницу у нас планируется празднование Дня студента в клубе «Зевс». Но мы считаем, что нашему факультету неэтично праздновать после того, что случилось на прошлой неделе.

Слова так легко и привычно отскакивали от Маринкиных зубов, что Даня невольно подумал: сколько же раз только за сегодня она уже их произнесла? Кто вообще в здравом уме становится старостой группы?

— Окей, — сказал он вслух. Все равно собирался отмазаться и пропустить этот бесполезный праздник. У него была предсказуемая нелюбовь к клубам. Клубы пахли проблемами.

— Но в связи с тем, что Костя Бычук был из не очень обеспеченной семьи, — продолжала Маринка, поправив съехавшие на веснушчатый нос очки, — есть предложение взносы за праздник перечислить его матери. На похороны и памятник.

В этом было что-то ироничное — сначала Маринка собирала деньги на перцовый баллончик для девушки, которой Бычок проходу не давал, а теперь вот — на гроб и священника. Прежде чем Даня успел что-то сказать, она поспешно добавила:

— Очевидно, что никто Бычука тут не любил и он сам все для этого делал. Но… это же как-то по-человечески будет.

Почему-то именно в этот момент Даня заметил под воротничком Маринкиной зеленой в густой горошек блузки крестик на вощеном шнурке.

— Ты права, — сдался без боя Даня. — Оставь мне номер карты, куда скинуть, и сумму. К вечеру постараюсь сделать.

— Хорошо. — Маринка с видимым облегчением поставила в своей табличке галочку напротив аккуратно выведенного «Даниил Бах». — Я тогда добавлю тебя в чат, когда пройдусь по всем спискам. Там будет вся информация. Спасибо за понимание, Даня. Ты хороший человек.

— Это ты хороший человек, Марин. Поэтому тебя не хочется расстраивать.

— О, далеко не всем, — улыбнулась староста, симпатично наморщив нос. — Ты же видел, сколько в списке иксиков. Почему, ты думаешь, я к каждому отдельно подхожу? Если все начнут посылать меня одновременно, это заглушит тех, кто действительно готов помочь… несмотря на все обстоятельства.

— Привет! Тут свободно? — послышался знакомый голос. Даня и Марина одновременно подняли головы. Света Веснянко.

— Да, я уже ухожу. — Маринка закрыла блокнот и направилась к первой парте, где ее ждала залипающая в телефон Таня.

Света села рядом с Даней и поправила волосы. До его ноздрей донесся ставший уже знакомым аромат ее шампуня. Почувствовав его взгляд, она повернулась и обеспокоенно спросила:

— Я прервала что-то важное?

— Нет. Не особо. Марина собирает деньги для матери Бычка. На похороны.

Света выглядела так, будто ей влепили пощечину. И христианского всепрощения в ней явно не хватало на то, чтобы стерпеть ее, не то что подставить другую щеку.

— На похороны собирает, — шокированно выдохнула она. — Как мило.

Ее «как мило», выдавленное через сцепленные зубы, трещало по швам от других слов и эмоций, куда менее привлекательных. Даня почувствовал в Свете, прямой и напряженной как струна, этот клокочущий вулкан и по наитию коснулся ее руки, изо всех сил сжавшей лямку рюкзачка.

— Давай прогуляем? — мягко предложил он.

Он вывел ее из аудитории за руку, вообще не думая, что кто-то может это увидеть. В дверях столкнулись с вечно опаздывающим Тарасом Леонидовичем.

— Нас в деканат вызвали, — соврал Даня на ходу.

— Потом перепишите лекцию у одногруппников! — донеслось им вслед.

Спрятавшись на небольшом пятачке посреди университетского парка, Даня и Света расположились на полукруглой лавке. Секунд с двадцать они просто смотрели друг на друга, а затем Света решительно заговорила. Точнее, попыталась, чтобы тут же обнаружит: не может. Прерывисто вздохнув, она спрятала лицо в ладонях и заплакала.

Даня подсел ближе, не зная, что говорить, но чувствуя острую необходимость делать хоть что-то — поэтому он осторожно погладил Свету по спине. На ней все еще был прочный доспех ее большой джинсовки, поэтому он надеялся, что она не посчитает это излишним вторжением с его стороны. Худые лопатки вздрагивали под его рукой, но их хозяйку, мелко всхлипывающую в ладони, все, кажется, устраивало.

Она обрела голос чуть позже, когда слезы закончились.

— Все так премило молчали, когда он пытался меня изнасиловать, — сказала Света. — Это же происходило не раз и не два. Я просила о помощи у комендантки — но для нее мы все похотливые наркоманы, так что она сказала мне самой разбираться. Вокруг себя я слышала только смешки и дебильные комментарии, что, когда парень проявляет настойчивость — это классно и смело. Когда все вышло за рамки адекватности, мне не дали вызвать полицию, потому что — зачем, ночь же, всем спать хочется, а Бычок уже ушел все равно. Всем было плевать, понимаешь? И теперь, когда эта бешеная собака сдохла, мы собираем деньги ему на гроб. Марина совсем поехала со своими инициативами?