пытался встретиться со мной взглядом, но я отводила глаза, зная, что моя неуверенность мгновенно предаст меня – и его.

Фрэнк продолжал говорить.

– Нет, ты просто подумай: если Лондонский мост может переехать в Америку, то ты и подавно, верно? Я знаю, ты ненавидишь зиму. В Калифорнии много солнечного света. И цветы цветут круглый год.

Я никогда не говорила ему, что ненавижу зиму. Откуда он знает, что я ненавижу зиму?

Пока он говорил, мои глаза блуждали по залу. Я заметила неоновую вывеску над баром. В слове «Мартини» не горела буква «н», так что теперь она гласила: «Марти и». Будь здесь Милли, мы бы с ней как следует посмеялись. Она бы перебрала всех, в чьей компании могла бы оказаться Марти. Марти и полиция. Марти и собака. Марти и… американцы, к которым она не поедет.

– О чем ты думаешь? – спросил Фрэнк, пытаясь привлечь мое внимание.

Я указала на вывеску над баром и объяснила, почему она кажется мне смешной, но Фрэнк непонимающе уставился на меня и через минуту сменил тему. Он явно не находил это забавным.

Появился официант, и Фрэнк начал расспрашивать его о меню, а я обратила внимание на шикарную пару в вечерних костюмах, сидящую за соседним столиком. У женщины, красотки с платиновыми волосами, собранными в изящный шиньон, была роскошная и – недаром я работаю в «Хэрродсе» – редкая сумка от Бонни Кэшин для Coach. Мужчина был…

Господи, Эдвард.

Наши глаза встретились всего на мгновение, но какая-то сила пронзила меня, как молния. Даже в тусклом свете я поняла, что он тоже что-то почувствовал.

Думал ли он обо мне в последние месяцы? Почему он не пришел в бистро «У Джека»? Почему не позвонил?

Мое сердце бешено заколотилось. Я отвела взгляд, но желание смотреть на него было невозможно пересилить, и я наблюдала, как Эдвард развлекает свою даму за ужином. Когда она откинула голову назад и рассмеялась, а потом протянула руку, коснувшись его руки, мне стало больно. Интересно, он показывал ей свою татуировку со скрипкой? Знает ли она, что он хочет, чтобы в его ушах всегда звучала музыка?

Я почувствовала на талии руку Фрэнка и повернулась к нему.

– Ты знаешь о моих чувствах, Эл. Но никогда не говорила мне о своих.

Эл. Так звала меня только Милли, и я вздрогнула, услышав это имя из его уст.

Внезапно зал стал похож на смерч, а я оказалась в его центре – потеряла управление, как воздушный змей в Риджентс-парке в ветреный день. Я знала, что должна заставить себя вернуться на землю, и вернулась. Но приземление оказалось жестким. Вот я сижу в модном стейк-хаусе рядом с мужчиной, который без ума от меня, – но это не тот мужчина. А тот находится достаточно близко, чтобы слышать мой голос, как музыку в ушах.

Мне хотелось подбежать к нему. Мне хотелось убежать с ним. Вот он, миг из романов, которого я ждала всю жизнь, – миг узнавания. Но заодно я узнала и то, что у моей истории не будет счастливого конца.

– Эл, – продолжал Фрэнк. – Что ты скажешь?

Я молча уставилась на Эдварда: он встал, снял свой темный пиджак, повесил его на спинку стула и коротко кивнул мне в знак приветствия. В зале было слишком темно, чтобы разглядеть в его глазах какие-либо чувства, зато их было предостаточно в моих.

Я повернулась к Фрэнку и сосредоточила на нем свой затуманенный взгляд.

– Прости, ты о чем-то спрашивал?

Он улыбнулся.

– Дорогая, кажется вино ударило тебе в голову. – Он коснулся моей руки, но я едва почувствовала его пальцы на коже. – Любовь моя, я прошу твоей руки… и сердца. – Он с трудом сглотнул, и я увидела, как поднимается и опускается его кадык. – Я предлагаю тебе… провести оставшуюся жизнь со мной.

Какая же я дура. Для Эдварда я – всего лишь мимолетное воспоминание. Связь между нами, которую я выстроила в мыслях, – всего лишь художественный вымысел. Все это глупая сказка, я просто сочинила ее.

Я повернулась к Фрэнку, наконец-то уделив ему то внимание, которого он заслуживал.

– Да, – сказала я, на этот раз без колебаний. Получился чисто машинальный ответ. И единственно возможный. – Да, Фрэнк Бейкер. Я выйду за тебя замуж. И поеду с тобой в Калифорнию.

Глава 7

Валентина

– Приветствую тебя, Миллисента Великая, – говорит Лайза, когда мы приходим в магазин после обеда.

Милли машет рукой из отдела детских книг, где возится с двумя мальчиками, которых привела мать.

Стоя в сторонке, я смотрю, как она достает с полки «20 000 лье под водой», и слушаю ее рассказ о капитане Немо и его приключениях в погоне за гигантским чудовищем, обитающем в открытом море.

Мальчики стоят в напряженном внимании. Попались на крючок.

– Прошу прощения, – говорю я, опускаясь на колени на коврик рядом с одним из мальчишек. – Вижу, тебе нравятся приключенческие истории. – Я осматриваю ближайшую полку и достаю «За светлым морем»[13]: у меня еще свежи воспоминания об этой книге, которую я читала несколько месяцев назад, когда замещала библиотекаря в детском отделе во время ее декретного отпуска. Пересказывая сюжет, я так и чувствую на щеках соленый воздух, и мой юный клиент слушает с растущим интересом.

После того как обе книги куплены, Милли машет на прощание и подходит ко мне, в то время как я просматриваю стопку новых книг.

– Извини за мой… вчерашний тон, – говорит она. – Твоя мать вложила в это место всю душу, и… – она оглядывает магазин и в ее глазах читается тысяча воспоминаний. – Думаю, меня просто одолели страхи. Ясно же, что ты здесь для того, чтобы помочь. – Она с усилием сглатывает. – Прощаешь меня?

У меня тоже комок в горле, но я быстро перевожу разговор в более дружелюбное русло. Я рассказываю ей о томике «Последней зимы», который вчера взяла с собой, и о загадочных записях внутри.

– Очень завлекательно, – говорит она, приподнимая бровь.

– И еще я нашла внутри письмо от мамы.

Милли кивает.

– Очень похоже на Элоизу.

– Да, – говорю я. – Она любила охоту за сокровищами. Когда мне было десять, она подбросила в дом пятнадцать улик, которые привели меня к сундуку, спрятанному в саду.

– И что было внутри?

– Новая книжка моего любимого автора и записка, в которой говорилось, что в морозилке полно моего любимого мороженого.

– Что ж, звучит неплохо.

Я улыбаюсь.

– Но с этим мне может понадобиться