потенциал, который ты тратишь на ерунду, Полина. Ты не будешь адвокатом по бракоразводным делам, потому что это не твое. Твое — уголовные дела. Тебе не хватает практики и знаний, потому что Брем откровенно хреново вас учил. Но это я исправлю. А теперь запомни: я не дам тебе закопать свой талант! И требования к тебе будут другие. Намного строже, пусть ты и сопротивляешься. Поняла?

Кажется, Синицына ушла в глубокий аут, потому что даже не дернулась. Широко распахнув глаза, слушала мою пламенную речь и не шевелилась.

— Если справишься — возьму к себе на практику, — пообещал напоследок. — Вопросы есть?

Синицына отрицательно мотнула головой, схватила меня за запястье и отвела мою руку в сторону.

— И последнее, Полина. Еще раз назовешь меня Бубузябликом…

Я решительно отодвинул нетронутый чай и поднялся с места:

— Где мои вещи?

— В сушильной, — кажется, даже шок Синицыной был в шоке.

Я снова утонул в ее омутах и, резко развернувшись, ушел искать сушильную.

Мне нужно домой, поспать.

Нужную комнату нашел быстро. Брюки немного подсохли и стояли без моего в них присутствия — за счет налипшей грязи. Преодолевая брезгливость, с трудом надел их, рубашку и полез в карман за телефоном, чтобы вызвать такси.

Ожидая, пока телефон загрузится, застегивал пуговицы на рубашке, как в комнату влетела встревоженная Полина, с разбега впечатавшись в мою грудь:

— Руслан Евгеньевич, помогите!

Глава 16

Руслан

— Что случилось? — напряженно поинтересовался я, приобнимая Синицыну за плечи.

— Я не могу открыть дверь в нашу комнату, — призналась Полина и опустила ресницы.

Ее запах сводил с ума, Синицына была уже в моих руках, ее губы были призывно близко, а во взгляде читалась неуверенность в ее действиях.

Губы сами расплылись в хищной ухмылке, а то, что и до этого было очень бодрым, завелось до отключки мозгов.

Я быстро справился с минутным разочарованием, когда понял, что Синицына оказалась именно такой, как я себе и представлял, и все далось слишком легко, но… Я ее хотел! Прямо здесь, в сушильной, в ее комнате, в общем душе… Да где угодно, в любом порядке, главное с ней. И в ней.

Синицына развернулась и первая пошла в коридор. Я шел за ней как привязанный, и только где-то на периферии сознания маячила мысль, что что-то не так. Со мной. Может, это потому, что мы вчера смешивали несмешиваемое? Но после бутылки виски Громову очень понравилось слово «бурбон», бутылку которого мы и вылакали в баре.

Серьезно вас понесло, Руслан Евгеньевич…

Полина тем временем продолжала:

— У меня ключ в замок не вставляется, а я хотела еще на последнюю пару успеть. Я бы, конечно, обратилась к кому-нибудь другому, но тут только девочки…

Я шел за ней, пропуская мимо ушей большую часть ее речи. И как пацан в пубертатный период, пялился на нее.

— Вот! — она указала на замок на своей двери и вопросительно посмотрела на меня.

Секунда, чтобы сообразить. Еще две, чтобы перестроиться. Целых три секунды мне понадобилось, чтобы справиться со вторым разочарованием за минуту, потому что мой воспаленный вчерашними возлияниями, бессонной ночью и перманентным возбуждением мозг почему-то решил, что дверь — это предлог.

В тот момент я серьезно засомневался в своих умственных способностях. Может, я теряю хватку? Старею?

— Дайте ключ, — потребовал я, не в силах скрыть раздражение в голосе.

И посочувствовал своей ширинке, которая уже трещала от напряжения.

— Он не вставляется, говорю же!

— Это у вас он не вставляется, — прорычал я.

Взял в руки связку ключей со смешным брелоком перекошенного космонавта и попытался всунуть ключ в замок. Что-то мешало.

Я явно был не в форме. Нахмурился, сел на корточки, отчего с моих многострадальных брюк на пол посыпалась засохшая грязь, а я зло выругался.

— Вставили? — ехидно поинтересовалась моя персональная язва, норовя подлезть под руку.

— Там спичка, — пояснил я для Синицыной.

Она зло сжала челюсти и быстро осмотрелась по сторонам.

— Открыть сможете? — процедила Полина сквозь зубы.

Я вздохнул, поднялся и поинтересовался:

— Чем? Пальцем? Или я зубами ее должен выковыривать?

— А вы сможете? — нервно хмыкнула Полина, переводя взгляд на мои губы.

Я снова напрягся так, что мышцы свело.

— Полина, я на бобра похож? Могу, конечно, попробовать обгрызть дверь вокруг замка, но вам это будет очень дорого стоить. Несите инструменты или вызывайте слесаря.

— Какие нужны инструменты?

— Хотя бы пинцет.

— Щипчики подойдут?

— Тонкие, — я благосклонно кивнул.

Она развернулась и быстрым шагом направилась куда-то в конец коридора. Я же облокотился спиной о стену, мечтая снять грязные брюки. Они не успели просохнуть до конца и неприятно липли к телу. А тело вибрировало от напряжения.

Кажется, пора вспоминать о регулярных тренировках. Позвонить Громову и потребовать явиться вечером в зал? На секунду представил, в каком направлении он меня сегодня с такими предложениями пошлет, и уставился в потолок.

В тишине коридора раздались шаги, а ко мне уже спешила Полина с пинцетом, отверткой и…

— А дрель зачем? — не понял я.

— Что было у девчонок, то и взяла, — огрызнулась она.

— Страшно представить, зачем девочкам дрель.

— За тем же, что и мужчинам. Думаете, легко жить в общежитии? — вспыхнула девчонка.

— Давайте сюда инструменты! — потребовал я.

Снова неприязненно покосился на свои брюки и развернулся.

— Может, снова халат наденете? — внесла свежее предложение Синицына, — а я костюм ваш в стирку закину.

— Синицына, просто представьте, что о нас подумают студенты, которые будут возвращаться с пар совсем скоро. Преподаватель в халате чинит дверь студентке.

— Не знала, что вас так волнует чужое мнение, Руслан Евгеньевич.

Прикусить бы ей острый язычок, втянуть в рот…

Чини дверь, Логинов!

— Мне-то все равно, а вот ваша репутация пострадает, — не удержался я, остервенело ковыряясь в замке.

Синицына мудро промолчала, вставая за моей спиной и пытаясь подсмотреть из-за моего плеча.

— Доставайте фонарик и светите вот сюда, — потребовал я.

Полина выполнила требуемое, включила фонарик и встала слишком близко.

— Ой, мне звонят! — виновато прошептала она. — Да, Артем, привет! Нет, уже все хорошо, я справилась. Помощь больше не нужна. Я тебе потом перезвоню.

Артем, мать вашу, Назаров. Который