Поставив судно рядом с кроватью пациентки, она отцепила от нее капельницы и дренажные мешки и помогла тучной женщине сесть на горшок. Едва ее зад опустился на сиденье, как в судно полилась струя мочи.

– Вас оставить на минутку? – спросила Эмили.

Женщина покачала головой:

– Лучше не надо. Если вы оставите меня, я застряну здесь на десять минут. Мне нельзя напрягаться, говорит доктор. Но от всех ваших таблеток, которыми меня пичкают, у меня запор.

Эмили сочувственно кивнула:

– Я попрошу врачей взглянуть на ваши лекарства. Посмотрим, может, они заменят что-то из препаратов…

– Моя Кора ходит в клинику, где ей промывают кишечник. – Больная усмехнулась. – Говорит об этом так, слово ей делают маникюр. Как я понимаю, это что-то вроде клизмы. Странно, что люди готовы платить за это большие деньги. Ни за что не поверю, что кишкам это идет на пользу.

Эмили терпеливо улыбнулась и мысленно велела толстухе поторопиться. Ее пациентка должна быть в операционной уже через пять минут.

Возвращаясь с судном в туалет, она заметила, как в одну из палат вошел Дэллоуэй – по всей видимости, к первому пациенту в списке на операцию, чтобы проверить, готов ли тот. Быстро вылив содержимое судна, Эмили вымыла руки и поспешила следом за ним. Хирург уже закончил осмотр пациента и теперь был занят тем, что поправлял на нем операционную рубашку. Рядом ним стояла жена оперируемого.

– Так что скоро увидимся, – сказал Дэллоуэй. – У вас есть вопросы?

Вид у мужчины был безрадостный. Он покачал головой:

– Пути назад нет, я прав?

Дэллоуэй покачал головой.

– Мне придется жить с пакетом до конца моих дней?

Его жена шагнула вперед и сжала руку мужа:

– Нил, не думай об этом; думай о том, что тебе больше не будет больно.

На глаза ему навернулись слезы, и он с силой потер их кулаками. Ему было из-за чего переживать. После удаления толстой кишки его жизнь уже никогда не будет прежней. Факт, что это спасет ему жизнь, мало утешал.

– Нельзя ли дать ему перед операцией успокоительное? – спросила жена. Для столь раннего часа она выглядела безупречно: волосы идеально уложены, лицо накрашено, наряд тщательно выбран. Никаких легинсов и свободных топов для длительного посещения, какие обычно видела Эмили.

Дэллоуэй, насупив брови, кивнул:

– Разумеется. По идее, ему уже должны были дать таблетку… – Он заметил позади себя Эмили. – Медсестра Джейкобс?

Эмили быстро взяла со спинки кровати карту с назначенными мужчине лекарствами. Все выписанные ему медикаменты он уже получил. Его палата была последней, в которую она заходила. Эмили отлично помнила, что положила в коробочку желтую таблетку. Она быстро пробежала глазами столбцы слева направо и сверху вниз, заканчивая сегодняшней датой. Ее палец скользнул по строчке «препарат дается только один раз» и вернулся к крошечному квадратику, в котором должны были стоять ее инициалы. Только их не было. Квадратик был пуст.

– Медсестра Джейкобс, пациент уже получил назначенный ему препарат?

Эмили вопросительно посмотрела на мужчину в кровати:

– Разве я не дала его вам?

– Конечно, вы бы знали, если б дали, – заметила его жена.

– Я не знаю, медсестра. Здесь все дни похожи. Я видел вас сегодня, но, честно говоря, дорогая моя, вы могли бы дать мне что угодно, и я бы даже не заметил.

– Что ж, весьма прискорбно, – заявила жена, в упор глядя на Эмили. – Кому, как не вам, знать, давали вы моему мужу таблетку или нет? Вы ведь наверняка расписываетесь за лекарства, которые даете?

Эмили почувствовала, как ее лицо вспыхнуло. Во рту пересохло. Она помнила эту таблетку. Она была уверена, что дала ее ему, но тогда почему в квадратике не стоит ее подпись? Куда подевались ее инициалы?

– Извините, миссис…

– Джеффрис. Вы даже не можете вспомнить его фамилию. И что за люди у вас здесь работают?

– Анна, успокойся. Побудь ты здесь достаточно долго, увидела бы, что у них нет времени, чтобы передохнуть даже минуту. Они постоянно куда-то торопятся. И мне не нужно никакое успокоительное. Можно подумать, это моя первая операция. – Нил Джеффрис посмотрел на мистера Дэллоуэя. – Я буду готов, когда вы будете готовы.

Дэллоуэй посмотрел на пациента, но сначала бросил уничижительный взгляд на Эмили.

– Тогда до скорого, – с улыбкой произнес он Джеффрису.

Выйдя в коридор, врач тотчас повернулся к ней:

– Вы поставили меня в неловкое положение. Вы дали ему таблетку или нет, сестра Джейкобс?

Эмили покачала головой:

– Я уверена, что давала. Я помню, что видела ее в коробочке. Я…

– Медсестра Джейкобс, вы начинаете беспокоить меня.

От его слов она как будто приросла к месту и невольно разинула рот.

– Вчера утром я был вынужден отменить операцию мистера Пателя. Как вы знаете, операции проводятся натощак, он же накануне поел. Насколько я понимаю, это был ваш пациент. А ведь он потому поступил в отделение вечером, чтобы утром у него был пустой желудок.

Эмили почувствовала, что внутри у нее все сжалось. Она с дрожью в коленях попыталась вспомнить вчерашнее утро, но, увы, так и не смогла. На память пришло лишь то, как она принимала его, как вставляла в его толстую руку канюлю…

Она помнила свой разговор с сестрой Бэрроуз. Остаток вечера прошел без происшествий. Эмили раздала утренние лекарства, помогла рано утром разнести чай, передала пациентов дневному персоналу. Но она не помнила, чтобы давала мистеру Пателю какие-то жидкости или еду.

– Не понимаю. Он ничего не ел. Я никогда не дала бы ему даже крошки. Я абсолютно уверена, что ничего такого не делала.

– Точно так же, как вы уверены, что дали мистеру Джеффрису его таблетку? Вы хорошо себя чувствуете, медсестра Джейкобс? Сестра Бэрроуз высказывала по вашему поводу опасения…

Эмили энергично тряхнула головой:

– Да, мистер Дэллоуэй. Со мной всё в порядке. Просто я устала и слегка выбита из колеи событиями этого утра.

Врач строго посмотрел на нее:

– Может, вам лучше взять выходной и пойти домой?

– Пойти домой? – Голос Эмили был пронизан тревогой.

– Да. Я не могу поставить под удар репутацию клиники. Я даю вам легкий путь отсюда. Просто скажите, что плохо себя чувствуете, и идите домой. Можете даже обратиться к своему терапевту; вдруг вы и впрямь больны…

В конце концов, Эмили сослалась на мигрень, что отчасти было правдой: крутя педали по дороге домой, она ощущала, как каждое нажатие отдавалось в черепе болезненным толчком.

Эмили никак не ожидала, что ей придется завершить смену так внезапно. Она ехала через парк, то и дело встречаясь глазами с сестрой, смотревшей на нее с плакатов, которые она там расклеила. Никогда еще Эмили не чувствовала себя такой одинокой.