— Сомневаюсь, — усмехаюсь и на руках несу Софию в душ, где снова её беру.

Она упирается руками в стенку, вода стекает по изогнутой спине. Шлепки наших тел, стоны — музыка для ушей. Бурный оргазм, от которого Софа визжит и без сил чуть ли не падает. Придерживаю размякшее тело, смываю с нас следы страсти и уношу свою ношу в постель, где она тут же отключается без сил.

А я ещё долго не сплю. Едва справляюсь с неизвестно откуда взявшейся совестью, лежу рядом и вдыхаю её запах. Мне нравится, как она пахнет. Как глинтвейн. Корица, терпкий вкус вина и пряностей. От неё так же внутри растекается тепло, словно она согревает мою холодную душу.

— Почему ты не спишь? — тихий вопрос заставляет замереть от неожиданности.

— Любуюсь тобой, — соблазнительно шепчу, целую податливые губы.

— Почему я даже не догадывалась, что ты такой нежный?

— Я хорошо шифровался, — улыбнулся.

— Зря, я бы давно в тебя такого влюбилась, — признается и снова засыпает.

И зачем мне нужно было это говорить?

София

«Почему тело болит так, словно по мне проехался грузовик?» — это была самая первая мысль, как только я проснулась.

После чего в голове промелькнули кадры того, как по мне ездили, сколько раз и каких размеров был сам грузовик. Покраснев от откровенных, а иногда и излишне извращённых действий супруга за ночь, спряталась под одеяло с головой.

Так, я взрослая женщина, и мне ничуточку не стыдно.

Божечки, мне очень стыдно.

Сколько раз за ночь этот неутолимый Глебушка меня будил? Неудивительно, что внизу все так болезненно ноет. Да мы сношались так, что кролики нервно курили в сторонке.

— Доброе утро, Плюша.

Закатила глаза на реакцию своего тела на мурчащие нотки в голосе мужа.

— Ты так и будешь прятаться под одеялом?

Фыркнув, вылезла из своего укрытия и офигела. Нет, не от того, что Глебушка стоял с подносом, на котором, судя по всему, находился мой завтрак. Не от того, что на нем не было ничего, кроме низко посаженых легких штанов. Хоть мой жадный взгляд и скользнул по дорожке волос, которая вела в самое интересное место, я была поражена другим.

— Очки? — удивленно хлопала глазами.

— Решил отдохнуть от линз, — пожал плечами, опустив поднос на кровать.

— Не знала, что ты носишь линзы, — пробормотала.

— Мне не идут очки?

— Что? — глазками хлоп-хлоп.

— Просто ты так отреагировала, словно я привидение. Мне казалось, тебе нравятся мужчины в очках, — как бы невзначай бросил муж, и я офигела во второй раз.

Он, что, ради меня? Язык не повернулся спросить.

— Тебе идет, — отойдя, довольно заулыбалась.

— Правда? — заигрывающие нотки в голосе, и я уже сама тянусь за поцелуем.

Какой бред, стесняться мужчину после такой ночи? Вот я дурочка.

Наш, в самом начале скромный, чмок в губы перерос в страстный, обжигающий и лишающий возможности адекватно мыслить поцелуй. Да я вообще ни о чем думать не могла кроме его губ. Какие они нежные, мягкие, пухлые, так и хочется укусить.

— Так, нам нужно остановиться, — бубнил муж между поцелуями, а сам в свою очередь уже стягивал с меня одеяло.

Каков извращуга. Ох, а какая я извращенка. Мы нашли друг друга.

— Нужно, — отвечаю, сама стягиваю с него штаны.

В результате завтракали мы только через два часа на первом этаже, решив, что чем дальше от кровати и душа, тем больше выдержки и сдержанности.

— Вкусно? — вновь замурчал, не выдержав между нами расстояния, подошел ко мне сзади и поцеловал оголенное плечо.

— Очень, — улыбнулась, уплетая за обе щеки завтрак, при этом качая босыми ногами туда-сюда.

Я такая маленькая для этого барного стула. Да и вообще, чувствую себя маленькой девочкой, которую любят, холят и лелеют.

— Мне нравится это платье, — признается, целуя в шею.

— Это сложно назвать платьем, скорее очень откровенный пеньюар, — фыркнула.

Ни одной нормальной одежды, сплошной разврат. С тем же успехом я могу ходить голой, всё равно разницы не будет.

— Вредина моя, — улыбнулся Глеб и, наконец-то оставив меня в покое, скрылся из виду.

Но долго наслаждаться одиночеством мне не дали, вместо этого с безразличным лицом Глебушка, стоило мне доесть, потащил меня на второй этаж. Нет, не предаваться разврату. Я об этом сразу же и подумала, ужасаясь и восхищаясь мысленно голодом и выдержкой супруга.

— Это для тебя, — Глеб выглядел скованным, показывая мне комнату, специально оборудованную для моего творчества.

— Вау! — восхищенно все рассматривала, трогала кисточки, краски, оценила дорогую бумагу и многое другое.

— Тебе нравится?

Вместо ответа с визгом запрыгнула на Глебушку и поцеловала.

— Спасибо, дорогой, — широко улыбнулась, прежде чем слезть и продолжить скакать по комнате, как козочка.

Муж наблюдал за мной с улыбкой, полностью расслабился, наверное, нервничал, мой милаш.

— Хочешь, я тебя нарисую? — спросила, обняв его за шею.

— Хочу, но у меня будет одно условие.

От его условия, которое он прошептал на ухо, покраснели щеки.

— Не уверена, что я готова к такому, — призналась, покраснев ещё больше.

— Пока не попробуешь, не узнаешь, — хитро улыбнулся.

Я тут же вспомнила, когда он это говорил и как я сгорала со стыда, как боялась.

— Спасибо за такую шикарную ночь.

«Спасибо за то, что показал, как это бывает прекрасно» — закончила мысленно.

— Я обещаю тебе, что таких ночей будет ещё предостаточно.

Тая, как первый снежок на солнце, ответила на поцелуй.

Блин, где подвох?

— У меня ещё есть для тебя подарок, — сказал более уверенно.

Я уже предвкушала, но, увидев бархатную коробочку, даже шаг назад сделала, как от чумы.

— Что ты задумал? — нахмурилась.

— Это кольцо — символ нашего воссоединения как семьи.

— Зачем? У нас есть кольца, — показала правую руку, если он позабыл.

— Плюша, это кольцо несет намного больше значения.

Вот именно!

— Глеб, давай не будем торопиться, зачем сразу кольцо другое надевать?

— В смысле, не торопиться? Мы уже женаты пару лет, если ты забыла, — милый Глебушка исчез, и на его месте оказался привычный засранец.