— Я тебе уже сказал, что советовался с отцом, но он, как всегда, решил все провернуть для своей выгоды. И пока я думал, как подойти к тебе, они решили нас поженить. Сначала я не знал, что это ты, и убивался, потому что любил тебя, а приходится жениться на ком-то другом. Ненавидел отца, презирал. А потом увидел тебя в лимузине и ещё больше разозлился.

— Почему?

— Потому что все должно было быть не так! — голос мужа надломился. — Я должен был за тобой ухаживать, мы бы ходили на свидания, целовались, занимались любовью. И однажды я бы сам встал на одно колено и сделал бы тебе предложение, а ты бы сама ответила согласием, — Глеб не отрывал от меня взгляд, а я молча плакала, тронутая его словами.

— Но…

— Я сорвался на тебя, на ту, которую люблю. Был дураком, понимаешь? А потом боялся попросить прощения, ещё больше оттолкнуть тебя своим признанием в любви.

— Я бы действительно подумала, что ты поехавший, — усмехнулась, смахивая слезы с щек.

— Поэтому сжал зубы и отпустил. Наверное, это была одна из самых больших ошибок в моей жизни. Ты так меня ненавидела, смотрела с таким призрением, это было невыносимо.

— И от большой любви ко мне ты перебирал женщин, как перчатки? — внутри все сжалось, ведь это теперь задевает, хотя раньше было плевать.

— Я хотел забыть тебя, пытался, но не получилось. А потом день рождения матери, и ты такая соблазнительная, так открыта ко мне, мила. Я тогда голову потерял от ого, что ты в моих объятьях. А ты всего лишь хотела поиграть. Знаешь, после той ночи я понял, что больше так не могу.

— Не можешь?

— Не могу бороться со своими чувствами. Хочу, чтобы мы были вместе не смотря на то, как все неправильно началось.

— И ты начал строчить мне смс-ки, очень умно, — съязвила.

— А лучше было, если бы я сразу приехал и сказал, что люблю?

— Почему бы и нет?

— Возможно, потому что мужчинам тоже нелегко признаваться в своих чувствах. Возможно, нам тоже страшно получить отказ. Не думала об этом? Но я хотел приехать, готовился, планировал, как буду добиваться, да вот только появился… — муж сжал губы

— Паша, — подсказала.

— Очкарик! Этот тощий глист крутился возле тебя, а ты и рада.

— Знаешь ли, я считала себя свободной женщиной. Да и если сравнивать нашу личную жизнь, я ангелочек по сравнению с тобой, — обижено заявила.

— Правда? А тренер, владелец булочной, сосед, отец твоего ученика?

— Тебе не стыдно, что ты за мной следил? И вообще, все, кого ты перечислил… у меня с ними ничего не было, это они пытались за мной ухаживать!

— Возможно, и не было, но зато ты себе не отказывала во флирте! — злющим голосом заявил Глебушка. — Убил бы всех!

— Убил бы он, на себя сначала посмотри, бабник! — соскочила на ноги.

Нет, это он меня отчитывать будет, наглец!

— Я любил только тебя, а вот ты готова была выйти за этого очкарика! — парировал гневно Глеб, встав напротив меня.

— Вот и нужно было выйти, он, в отличие от тебя, не тупил столько лет! — рявкнула на эмоциях и тут же пожалела.

Взгляд у Глебушки стал совсем не хороший.

— Что ты сказала?

— Что слышал, — ответила не так уверенно.

Глеб, сократив между нами расстояние, прижал к себе и несильно сжал шею.

— Я больше не буду тупить, — вкрадчиво начал он, и мне уже это не понравилось. — С этого дня ты забудешь об этом очкарике раз и навсегда. Теперь ты только моя, жена, любовница, женщина. Моя, ясно?!

— Размечтался, — буркнула для виду, хотя уже у самой ножки задрожали от этого собственнического взгляда.

— Строптивая Плюша, пора твой нрав использовать в правильном назначении.

— И где же это? — прищурилась.

— В нашей спальне, — самодовольно заявил Глебушка и подхватил на руки.

— А ужин? — что-то у меня во рту резко пересохло.

— К черту ужин, я хочу десерт, сладкий, вкусный, — нашептывал, поднимаясь со мной по лестнице.

Не знаю, от чего больше у меня кружилась голова: от того, что он несет меня так, словно я пушинка, и у него даже не сбивается дыхание, либо от того, что я прекрасно знаю, про какой десерт он говорит.

Зайдя к себе в спальню, Глеб поставил меня на ноги и обхватил ладонями лицо, так нежно.

Это слегка выбивало меня из настроя, как же страсть, разорванное платье?

— У тебя есть шанс выйти из этой спальни сейчас, иначе потом ты выйдешь отсюда только как моя жена. Леонова София Михайловна.

Хм.

— И ты мне дашь так просто уйти? — уточнила, закусив губу.

— Конечно же нет, — усмехнулся.

— Тогда зачем спрашивать? — возмутилась.

— Чтобы потом не ворчала, что я не давал тебе выбор, — ответил и смял мои губы в страстном поцелуе.

Глеб

«Наконец-то» — подумал, прежде чем наклониться к Рыжей.

Сжав в кулак ткань платья на спине, терзал уста жены. Едва слышный стон, и мозг отключается, позволяя мне сбросить все напряжение, скопившееся за время ужина. Спальня — это единственное место, где я могу не притворяться, могу быть собой.

Уверенно подхватил Софию на руки и отнес на кровать.

Осторожно положив свою ношу, страстно поцеловал, вдавливая Софи в постель. Возбуждение будоражило, хотелось трахаться, как дикарю, накрутив волосы на кулак, яростно вбиваться в нее, кончить, и так по кругу, пока совсем не останется сил.

Но я все же джентльмен — где-то далеко внутри — и мне важно, чтобы женщина получила не меньше удовольствия. А у женщин, кроме закрученной логики, излишней эмоциональности и воображения, в довесок хреново с оргазмом. Просто кончить они не могут, поэтому приходится разогревать. Не всегда на это есть желание и время, но со временем и от этого начинаешь получать удовольствие. Ничто так не повышает самооценку и не гладит самолюбие, как извивающаяся под тобой женщина, кричащая «ещё» и «ещё».

Оторвавшись от нереально сладкой Плюши, слез с кровати и встал напротив, медленно расстегивая пуговицы на рубашке.

Нужно признать, она горячо смотрелась на черном шелке. Молочная кожа, рыжие волосы, припухшие губы, манящий взгляд.

— Ты красивая.

Слова слетели раньше, чем я успел обдумать.

— Ты тоже ничего.

Смущенно улыбнулась.

Отбросив рубашку в сторону, достал из сумки презервативы и бросил на кровать, София тут же покраснела и отвела взгляд.

Это насторожило.

Насколько она опытна? Насколько раскрепощена?