– Получилось вчера позаниматься?

– П…приходил… физиотерапевт. Х…хороший прогресс, кажется. Н…немного тяжелые руки, но… н…ноги стали намного с…сильнее.

– Отлично. Прекрасно, Мириам. Очень рад это слышать. Марион у вас?

– С…спит, – заикаясь, ответила дочь.

Мунк слышал, какие она прилагает усилия, чтобы говорить. Вообще ему бы хотелось, чтобы дочь положила трубку и отдохнула, но было очевидно, что у нее что-то на сердце, поэтому он дал ей продолжить.

– Он…на сказала, что ты купишь ей л…лошадь.

– Да, я обещал, просто лошадка для ее куклы, – быстро сказал Мунк.

– Не…не нужно ее так б…баловать, ладно? Я п…пытаюсь воспитать ее так, чтобы она не была такой… такой…

– Извини, – прервал ее Мунк, чтобы она не тратила сил впустую.

– Д…да, это важно…

– Конечно, Мириам. Я буду держать себя в руках, обещаю. Просто, ну, ты знаешь, я просто не могу сказать ей нет.

Мириам тихо рассмеялась. Это согрело Мунка. Он улыбнулся и закурил.

– Л…ладно, – продолжила дочь. – Н…но я не за этим звоню.

– А зачем?

На телефоне высветился новый вызов. Людвиг Гренли. К счастью, Мунк научился отклонять вызовы так, чтобы не отключиться от текущего разговора. Холгер Мунк был старой школы и завел себе смартфон только тогда, когда его заставили.

– Я… я решила выйти замуж, – произнесла Мириам спокойно. – Летом.

– Что-что?

– Я выхожу замуж, – сказала Мириам, на этот раз четче.

– Вот как? Это?..

Раньше Мириам была помолвлена с врачом из Сандефьорда, отцом Марион, внучки. Со стороны казалось, что у них хорошие отношения, но большего Мунк сказать не мог, они с тем парнем не особенно общались. Теперь эти двое разошлись, и Марион жила неделю здесь, неделю там. Поначалу Мунк заартачился, он не хотел, чтобы у малышки было два дома, но внучка ничего не имела против: «О, дедушка, у всех же два дома, ты разве не знал?»

Не по годам рассудительный шестилетний ребенок. Конечно, вся в мать.

«Нет, я этого не знал, Марион».

«Сейчас это совершенно обычное дело, дедушка, и поэтому у меня два дня рождения и в два раза больше подарков на Рождество, и так решил король».

«Вот как, да, значит это все добрый король?»

«Да, точно. Он живет в замке, и когда флаг поднят – это чтобы все видели, что он дома, а не на даче».

«Вот как? Как хитро».

«Да, король хитрый. У него нет работы, он только машет с балкона и здоровается с народом. Можно мне лошадку, дедушка?»

«Лошадку? Где ты будешь ее держать?»

«Не для меня, дедушка! Для Барби, у нее есть лошадиная одежда, но нет лошадки, это же неправильно. Можно ей?»

«Конечно, само собой».

– Я не прошу твоего р…разрешения, папа. Я просто хочу поставить т…тебя в…в известность.

С травмами, угрожающими жизни, или без них, дочь по-прежнему была самой собой. Никто не может указывать ей, что делать.

– Конечно, – кашлянул Мунк. – Так, значит, кто?..

– В…вот поэтому я хотела сообщить. Я… я хочу, чтобы вы познакомились. Его зовут Зигги, и он делает меня очень счастливой.

Мунк услышал, что у дочери почти не осталось дыхания.

– Поздравляю, Мириам, жду не дождусь.

– Правда?

– Конечно. У тебя будет белое платье? Я смогу отвести тебя к алтарю?

Дочь слегка фыркнула.

– Посмотрим. М…мы думали отметить дома в саду.

– Я отведу тебя, где бы это ни было, Мириам, хорошо?

В трубке раздалась тишина.

– Спасибо, папа. Я… я очень это ценю, – тихо сказала дочь наконец.

– Отдохни немного, ладно?

– Ладно.

– Жду встречи с твоим Зигги. Зайду к вам как только смогу. Сейчас немного занят, но в течение пары дней, хорошо?

– Спасибо.

– Отдыхай, скоро увидимся.

– Ладно, папа. Пока.

– Пока, Мириам.

Мунк едва положил трубку, как телефон снова зазвонил.

– Ты дома?

– Да.

– Поедем вместе?

– Конечно, – ответил Мунк. – Ты приедешь ко мне?

– Десять минут, – сказала Миа и отключилась.

Тридцатишестилетней Саманте Берг снилось, что она выходит замуж. Все было так потрясающе, так невероятно радостно, что, проснувшись и обнаружив, что она дома и по-прежнему одинока, она решила принять еще одну таблетку снотворного. Закрыть глаза. Залезть обратно под теплое одеяло. Вернуться назад. На белый пляж.

Боже, как идеально все было. Именно так, как она себе представляла. Босиком на песке. Белое платье. Фата развевается на ветру. На фоне музыка. Арка из цветов, как в американских фильмах. А под ней стоит он. Принц. Саманта не была уверена, кем он был на этот раз, но он несколько напоминал Бреда Питта. Намного моложе, конечно, одетого с иголочки, с голубыми глазами, сияющими в ожидании ее. С кольцом в руке. О, как они глядели на нее, все гости, восхищенными, завистливыми взглядами! Его семья и друзья по одну сторону. Ее семья и друзья – по другую сторону. Лайла Беккевог тоже была среди гостей, этот ужасный человек, ее старая школьная подруга, вечно выкладывавшая фотографии своей идеальной семейной жизни на «Фейсбуке» и при каждой встрече докучавшая Саманте рассказами о своем счастливом замужестве.

«Ты все еще одна, Саманта? Ох, бедняжка, должно быть, это ужасно, ведь ты всегда так хотела иметь мужа и детей. Да-да, ну, у тебя же есть кошка».

Остальные подруги в их компании были добрее, но Саманта все видела по их глазам.

Сострадание. Им было жаль ее.

О, почему же никак не наступит ее черед? Она ведь не так много просит от жизни?

Пожилой священник немного напоминал ее деда. У него был грубый голос, большая белая борода и улыбка, обращенная к вселенной.

«Саманта, согласна ли ты взять этого человека в мужья? Обещаешь ли ты любить его до конца дней своих, в горе и в радости, пока смерть не разлучит вас?»

Она хотела прокричать: «Да, да, да!» Но она, конечно же, сдержалась, только покраснела и кротко произнесла: «Да», – как это и подобает юной особе. Еле заметно соблазнительно подмигнула, когда он надел кольцо на ее тонкий пальчик. Закрыла глаза, когда он склонился к ней и поцеловал ее. О, как это было прекрасно! Тепло в теле, когда она ощутила объятья сильных рук и его губы на своих губах.

Холод от плитки в ванной, когда она открыла шкафчик с лекарствами, чтобы достать белую коробочку со снотворным, ледяной холод под ногами пробудил ее. Сон прошел, она больше не найдет путь обратно, на тот пляж, как ни пытайся. Поэтому она убрала коробку назад и засеменила на кухню, чтобы, как обычно, приготовить завтрак.