конца жизни не мог их забыть. И все же он был старше своих однополчан, большинству из которых было не больше двадцати. Эти молодые люди еще не накопили большого опыта в столь юном возрасте. Они стали свидетелями всего этого ужаса, просто не предполагая, что люди могу быть настолько жестоки.

Одним из первых заданий Берни в Берген-Бельзене стало восстановить подачу воды в лагерь. Эсэсовцы испортили водопровод перед бегством, незадолго до прибытия союзных войск. Как только он справился с этой задачей, ему поручили другие – работы в лагере было много.

Теперь, когда я была свободна и одна, я начала задумываться, а не разумно ли было сообщить своим родственникам в Англии о моем положении. Я хотела получить от них небольшую помощь. Нужно сказать, я была не единственной, кто просил о такой поддержке. Большинство заключенных были вырваны из своих стран, и им хотелось связаться с кем-то, кто мог бы способствовать их возвращению.

Решив это, я однажды пошла на встречу с Леонардом Берни, когда он делал заметки за своим столом. Спросила, могу ли я отправить письмо родственникам в Англию, чтобы сообщить им, что я в Берген-Бельзене в целости и сохранности. Он уставился на меня, вероятно, удивленный качеством моего английского. Здесь довольно редко встречались носители правильного английского языка. Я дала ему адрес моей тети. 21 апреля 1945 года он написал письмо, в котором сообщил моим родственникам, что я выжила и где я сейчас. Я сохранила это первое письмо, которое он отправил в Англию. Смешно то, что он ошибся в моем имени и написал Нинетт вместо Нанетт.

Поскольку я хорошо говорила по-английски, помимо других языков, я помогала солдатам в лагере, выступая у них переводчиком. Им было сложно общаться с бывшими узниками, так как они были разных национальностей и, за редким исключением, никто не говорил по-английски. В этом смысле мои знания английского, немецкого, французского и голландского языков оказались очень полезными.

У меня сохранились самые теплые воспоминания о Леонарде Берни. Я до сих пор благодарна этому человеку. Будучи военнослужащим британской армии, он, по сути, спас мне жизнь. Он был одним из тех, кто вошел в лагерь, чтобы освободить нас, невинных людей, наказанных нацистами самым гнусным образом неизвестно за что. Кроме того, он писал письма, чтобы помочь мне поддерживать связь с родными. Впервые за несколько месяцев кто-то пришел мне на помощь таким образом. Мне было приятно осознавать, что в этом мире все еще есть хорошие люди.

Еще одной проблемой, с которой столкнулись англичане, было большое количество мертвых тел, разбросанных по всему лагерю. Крематорий не работал, поэтому невозможно было сжечь такое количество тел. В результате по всему лагерю так и валялись груды тел. Немцы даже не удосужились перевезти их в ямы, которые они для этого вырыли.

Надзирательницы концлагеря Берген-Бельзен после ареста у блока № 317

Число погибших в Берген-Бельзене было столь же ошеломляющим, сколь и ужасающим. Когда английские войска прибыли в лагерь, они обнаружили почти десять тысяч покойников, разбросанных повсюду. Это число продолжало расти, поскольку люди продолжали страдать и умирать. Состояние многих было настолько тяжелым, что было понятно – они не выживут даже при самом эффективном уходе.

Сбор покойников был напряженным и трудным занятием. Англичане долго раздумывали, как его организовать. Они заметили огромные ямы, которые начали копать немцы, и приняли решение продолжить эту работу. В конце концов, похоронить тысячи людей иначе чем в братских могилах было бы сложно.

Кто были те, кому англичане поручили эту работу? Конечно, те, кто во всем этом виноват, – немцы. Оставшихся эсэсовцев английские солдаты заставили собрать тела и складывать их в ямы. Впечатляло то равнодушие, с которым бывшие охранники выполняли эту ужасную задачу. Ни угрызений совести и никаких эмоций.

Эсэсовцы перевозили тела под бдительным присмотром бывших заключенных. Тех самых, с которыми эти охранники недавно обращались до крайности грубо. Мы все испытали глубокое отвращение к этим сценам. В то же время такая смена ролей нас развлекала. Теперь СС должны были подчиняться приказам заключенных. Германия действительно проиграла войну.

На выполнение этой работы ушло несколько дней. Трупов оказалось столько, что похоронным командам пришлось работать очень интенсивно. Снижение уровня смертности в Берген-Бельзене было очень медленным, но все-таки оно было. Действительно ли наша жизнь скоро изменится?

Как только территория была очищена от всех тел, англичане привезли в лагерь раввина и покойные получили достойные похороны. Но до этого они привели в лагерь немецких префектов и гражданских чиновников из соседних городов, чтобы те своими глазами увидели кошмарную картину уничтожения. Картина была поразительной: тысячи и тысячи тел были свалены в кучу, друг на друга, заполняя все огромные ямы. Их так и погребли вместе. Немцы должны были увидеть это, чтоб не говорили потом, что они ничего не знали. Военные фотографы и операторы засняли эти сцены для фото- и киноархивов. Никто не может сказать, что такого никогда не было, забыть тот кошмар, что творился в Берген-Бельзене.

Теперь, когда первая помощь была оказана, англичане должны были приступить к поиску нового места для размещения бывших заключенных. Ведь лагерь одолевали болезни, сама территория была заражена. Никто не смог бы жить в этом месте и оставаться здоровым.

Леонард Берни обнаружил поблизости место под названием «Школа подготовки бронетанковых войск». Это школа вождения танков, где тренировались немецкие солдаты. В дополнение к большому количеству еды, ожидающей нас там, в этой школе имелись просторные, удобные казармы и все необходимые гигиенические удобства. Англичане были поражены, увидев, что там, так близко к Берген-Бельзену, имеются обильные запасы продовольствия. Это подтвердило, что гитлеровские солдаты морили нас голодом из-за жестокости, а не из-за недостатка продовольствия.

Англичане позаботились о том, чтобы подготовить школу танкистов к приему заключенных. Но некоторые из нас были так больны, что ничто не могло им помочь. Практически находились на смертном одре. Больных перевели во временный госпиталь, а тех, кто лучше себя чувствовал, то есть тех, кто еще мог ходить, отправляли в реабилитационный лагерь.

Я с трудом могла поверить, что после всех этих месяцев, проведенных здесь, наконец покину концлагерь. Меня переводили не очень далеко от лагеря, но сам факт того, что мне больше не нужно жить в этих бараках, напоминавших мне о смерти отца, депортации брата и матери, всех тех ужасных переживаниях, наполнял меня чувством свободы. Наконец-то я смогу дышать чистым воздухом за пределами Берген-Бельзена.

Начался наш перевод в бронетанковую школу. Английские