— Попробуйте воздействовать. Вскипятить, испарить, заморозить — что угодно.

Я пыхтела, старалась, вовсю представляла, как вода превращается в кубики льда — ничего не выходило. Упрямая жидкость просто-напросто не реагировала на мое присутствие. То же самое было и с огоньком свечи, и с камушком, и с ветром.

— Достаточно, — проворчала Петтифи после не помню уже какой по счету попытки сделать хоть что-то, и участливо посмотрела на меня. Скорее всего, вид у меня был совсем убитый, потому что она решила подбодрить. — Не переживайте, милочка! Не у всех получается с первого раза. Побудете немного на Безмагическом факультете, а потом, может, переведетесь. Иногда требуется время, чтобы подружиться с ветром или льдом…

— Боюсь, я никогда не смогу подружиться со льдом, — удрученно ответила я, поднимаясь с места. — Эта гадость портит мне жизнь, сколько себя помню.

В маленьких глазках Петтифи за толстыми стеклами очков зажегся огонек любопытства.

— Ах да, я помню, леди Темплтон упоминала на собрании о каком-то барьере вокруг вас… Значит, лед, говорите? А ну-ка, продемонстрируйте!

И она встала из-за стола, а потом, не слушая моих испуганных предупреждений, начала приближаться. Лучащийся энтузиазмом мячик на ножках докатился до меня, Петтифи протянула руку, и барьер немедленно вспыхнул синими ледяными бликами, окутал непроницаемым барьером, через который очертания окружающего пространства казались смазанными, нечеткими.

— Ау! И правда, жжется… — женщина отдернула руку и посмотрела на меня с восторгом, который совершенно не вязался с ситуацией. — А знаете, что? Пожалуй, я могу засчитать это за… хм… зачатки владения стихийной магией.

— Что?!

— Это ведь лед! И определенно магия. Правда, вы совершенно не можете его контролировать — но все мы с чего-то начинали! Так что поздравляю вас — с этого момента вы зачислены на Факультет Стихийщиков!

Счастливая и окрыленная, я выпорхнула в коридор — и увидела там бледную, расстроенную Джен.

— Что такое? — немедленно сникла я.

— Пока пусто, как я и думала. Осталась последняя дверь, а я до жути боюсь туда идти, — проговорила сестра убитым тоном, подпирая стеночку.

— Так, Джен! А ну-ка выше нос! Там что осталось — Анимагия? Чудесный факультет должен быть! Наверняка ничего страшного! К тому же девочки говорили, там самый молодой и симпатичный преподаватель во всей Академии. Неужели тебя это не взбодрит? Так что хватит мне куксится — впере-е-е-ед и… с песней!

Я практически втолкнула Джен за дверь с эмблемой звериной лапы, а сама присела на стул в коридоре, прикидывая, на что бы убить время… как вдруг дверь распахнулась снова, и оттуда вылетела моя сестра, вся красная, как вареный рак.

— Дженни, ты чего?!

— Я… не буду даже пробоваться на Анимагию… — пробормотала она, пряча взгляд. — И так ясно, что мне к неудачникам. Я лучше… пойду.

И она промчалась мимо меня быстрее, чем я успела ее остановить и расспросить.

Да что не так-то с этим факультетом?!

Я осторожно толкнула дверь…

И уставилась в голубые глаза Олава Шеппарда, который стоял у окна в черной профессорской мантии и растерянно смотрел на дверь.

— Проходи, Эмма, — устало сказал он и указал на стул, который был едва заметен и почти терялся в зарослях комнатных цветов. Они взбирались по прибитым к стене книжным полкам до самого потолка. Тут и там в них сновали маленькие разноцветные птички. На подоконнике сидела белка, и Олав рассеянно кормил ее орехами и семечками. Когда он забывал дать ей очередное лакомство из бумажного кулька, белка рассерженно стрекотала и покусывала его за палец.

— Как ты умудряешься… ни разу с самого детства нас не перепутал.

Он бросил на меня укоризненный взгляд — мол «как же вас можно перепутать, если вы такие разные». Я вздохнула и пожала плечами. Мы провели минуту в неловком молчании. Кабинет разглядывать было, конечно интересно… тем более, что с каждым мгновением в нем обнаруживалось все больше притаившейся живности, вроде вон той пары кроликов под столом или больших бабочек с коричневыми пестрыми крыльями на потолке… но все же дальше молчать было странно. Мы все-таки уже не дома, а вроде как в Академии, и он вроде как… наш преподаватель.

— Почему ты не сказал? То есть… вы.

Олав отмахнулся.

— Оставь, Эмма! По крайней мере, когда рядом нет других студентов, можно без церемоний. Не сказал — что?

— Про свою новую работу.

Он нахмурился.

— Я собирался… в тот вечер. Но не успел. Как ты помнишь, я рано уехал.

Ну ладно. Раз уж мне на правах старой знакомой позволено больше, чем обычной студентке… Я поерзала на стуле.

— Ты из-за Джен сюда?..

Олав сыпанул белке чуть не полкулька разом.

— Я согласился на эту должность только, когда убедился, что ни ты, ни Джен здесь учиться точно не будете! У меня, видишь ли, все-таки есть гордость. Даже если не похоже.

Мне стало неловко. Ну да — вопрос о нашей учебе здесь решился в самый последний момент. Даже сестра узнала об этом лишь вечером накануне открытия Академии — когда Олав уже уехал. Так что он тем более не мог знать.

Я принялась судорожно искать другие темы для разговора.

— Не подозревала, что ты анимаг. Ты никогда не рассказывал.

Он пожал плечами.

— Терпеть не могу хвастаться.

Ну да. А мы никогда особо не интересовались нашим старым добрым другом, знакомым вдоль и поперек. Хотя следовало догадаться о чем-то подобном, ведь его мама тоже эллери, и у нее — растительная магия.

— Прости, если я тебя рассердила своими бестактными вопросами. Пожалуй, пойду… — и я смущенно поднялась с места. Кажется, в последнее время бью рекорды по бестактным вопросам.

Олав посмотрел на меня искоса и вздохнул.

— Все в порядке. Не бери в голову, Эмма. Да, я с детства увлекаюсь природной магией. Ты помнишь, оно у меня прошло… в глуши, где было мало животных и еще меньше людей. И одно из самых ярких впечатлений было — когда новые друзья подарили мне каменную статуэтку снежного оленя. Я пообещал себе, что однажды непременно увижу настоящих — и ради этого чуда выдержу любые трудности. Ну а потом…

Он улыбнулся такой доброй улыбкой, которая совершенно изменила его простое, ничем не примечательное лицо. Пожалуй, в этот момент я могла понять, почему девчонки с курса назвали его самым симпатичным преподавателем Академии. Интересно, и где глаза Дженни?

— …твои родители подарили мне живого олененка. И в какой-то момент я осознал, что не просто понимаю его, но и могу читать все мысли и эмоции — а он слушается меня не как питомец своего хозяина. А потому что понимает абсолютно точно, что мне от него нужно.