– Дорогой, ну отпусти нас по-хорошему! – взмолилсякавказец. – У друга свадьба, понимаешь?

– Щас мы вас отпустим! – пообещал гаишник. – Воттолько наши сотрудники с вами поговорят… – И он показал на Ухо и Маркиза.

– Капитан Несгибайло! – представился Маркиз, заглядываяв черную машину.

В «БМВ» сидели трое мрачных брюнетов, удивительно похожих наводителя. Никаких следов Лолы не наблюдалось.

– Та-ак… – протянул Маркиз, распрямляясь и отступая отмашины. – А что у нас в багажнике?

– Да ничего такого, дорогой! – заверил его водитель, ноглаза у него подозрительно забегали.

– Откроем багажник! – приказал Леня.

– Может, не надо? – заныл водитель. – У другасвадьба, дорогой! Опаздываем, понимаешь?

– Откроем багажник! – проговорил Маркиз угрожающе ипотянулся к подозрительно оттопыренному карману.

– Вам капитан приказал открыть багажник? – надвинулсяна кавказца гаишник. – Значит, надо открывать!

– Ну открываю, открываю! – скис водитель и обошелмашину.

В багажнике лежал большой мешок.

И этот мешок непрерывно двигался. Он сгибался, разгибался,перекатывался по днищу багажника.

В нем явно кто-то был, и этот кто-то пытался вырватьсянаружу, издавая при этом глухие придушенные звуки, напоминающие страдальческоемычание.

– Та-ак! – проговорил гаишник, переглянувшись сМаркизом, и взялся за кобуру. – И что же это такое? И кого же это мыперевозим в багажнике автомобиля?

– У друга свадьба, дорогой… – завел кавказец прежнюю песню.

– Это мы уже слышали, – процедил гаишник. – Скажичто-нибудь новенькое!

– Лолка, держись! – выпалил Маркиз и потянулся кзавязкам мешка. – Сейчас мы тебя вытащим!

– Не развязывай, дорогой! – Водитель бросился к мешку.

Гаишник расстегнул кобуру и взялся за рацию:

– Второй, второй, срочно нужно подкрепление!

– Зачем подкрепление, дорогой? – недоуменно протянулкавказец. – Не надо подкрепление! Ладно, я сам развяжу!

Но Леня уже разорвал завязки и открыл мешок.

Первое, что он увидел, были большие грустные глаза. Затем измешка высунулась темная горбоносая морда, обрамленная густыми пушкинскимибакенбардами, и наконец оттуда выскочил большой кудлатый баран. Взбрыкнув всемичетырьмя ногами, он сбросил мешок, как бабочка сбрасывает кокон, перескочилчерез край багажника и радостно припустил прочь по улице.

– Ну вот, дорогой! – Кавказец развел руками. – Яговорил, не надо развязывать! Теперь снова ловить его придется! Другу насвадьбу везем, шашлык делать…

Всю дорогу до отделения капитаны молчали. Ананасов был угрюми озабочен, перед глазами у Гудронова стояла серая лента, которая бросилась емупод ноги. Гудронов признался себе, что никогда в жизни не испытывал такогостраха.

Вернувшись в родной кабинет, капитан Ананасов тяжеловздохнул, налил полный стакан минералки и выпил одним глотком. Лучше ему нестало. Он поморщился и поднял взгляд на стену.

И тут же на его лице появилось выражение светлой детскойрадости.

– Это же она! – воскликнул он, схватив Гудронова заплечо.

– Ты только не переживай, Питиримыч! – сочувственнопроизнес Гудронов, высвобождая руку. – Говорят, только первый месяц взавязке тяжело… ну максимум – два месяца! А потом привыкнем мы с тобой, и всебудет хорошо…

– Да ты меня послушай, Сеня! – Ананасов махнул рукой,сбросив на пол пустой стакан. Стакан почему-то не разбился. – Я же тебесказал, что мне голос той дамочки знакомым показался, так?

– Ну, – опасливо согласился Гудронов, на всякий случайотступив подальше и убрав со стола графин.

– Так вот, это – она! – И Ананасов ткнул пальцем встену за плечом Гудронова.

На стене висели два плаката. На одном подозрительный тип созлобным лицом закоренелого врага и шпиона подслушивал разговор двухлегкомысленных особ. Сверху было крупно написано: «Не болтай!»

На втором плакате мужчина, отдаленно похожий на Ананасова,тянул руку к полной до краев рюмке.

На этом плакате было написано всего одно слово:«Остановись!»

Поскольку ни один, ни другой плакаты явно не имели отношенияк словам Ананасова, Сеня перевел взгляд левее и увидел листовку «Их разыскиваетмилиция».

На этой листовке были отпечатаны лица несколькихворов-рецидивистов, заслуженных домушников и прочих злостных правонарушителей.

Среди этих грубых, небритых физиономий, носящих явныепризнаки многочисленных пороков и преступлений, удивительным образом выделялосьславное девичье личико, обрамленное светлыми льняными кудряшками.

– Это была она! – повторил Ананасов. – Это былаТанька Ваучер!

– Ты уверен? – осторожно переспросил Гудронов. –Может, тебе это того… показалось? Под влиянием момента?

– Какого еще момента?

– Ну, что мы с тобой в завязке… змеюка эта… и вообще…

– Никакого вообще! – оборвал напарника Ананасов. –А насчет завязки… решено! Это навсегда! У меня от этого в мозгах прояснилось,поэтому я ее и узнал!

Он бросился к столу и вытащил из нижнего ящика толстуюкартонную папку.

– Мы с тобой, Гудронов, сколько лет ее искали?

– Ну… вроде три!

– А как только завязали с выпивкой – тут она и нарисоваласьна нашем горизонте! Это, Гудронов, знак!

Он развязал шнурки и открыл папку, словно погрузившись всвое славное прошлое.

– Помнишь, Гудронов, ограбление артиста Никудаева? –проговорил Ананасов мечтательно.

– Еще бы! – вздохнул Гудронов. – Она вынесла,кроме денег и ценностей, антикварный письменный стол красного дерева, испанскийкожаный диван, двухдверный холодильник…

– Марки «Самсунг», – добавил Ананасов, сверившись ссодержимым папки.

Он вспомнил тот день, когда они с Гудроновым выехали позвонку бдительных соседей и на самом подъезде к месту преступления увиделитоненькую девушку с льняными кудрями, которая копалась в моторе микроавтобуса,заглохшего на выезде из двора. Галантный Ананасов помог ей завестись и толькопотом узнал, что ему довелось в этот день повстречаться с легендарной воровкойТанькой Ваучер. Тогда-то он и запомнил ее тонкий, можно даже сказать, визгливыйголос.

– Вот что я тебе скажу, Сеня, – раздумчиво произнесАнанасов, перелистывая страницы дела. – У нее был сообщник! Точно тебеговорю, и к бабке не ходи!

– Да ты что? – Гудронов снова посмотрел налистовку. – Всем известно, что Танька Ваучер всегда работала одна! Такой унее принцип был…