— Можно и в шахматы, — согласился Арехин. Он не считал игру с любителями бесполезным делом. Конечно, в шахматном плане толку с игры мало, зато натура человека раскрывалась за доской в самых откровенных ракурсах, приоткрывая потаённые стороны души.

Вальтер принес доску и фигуры. Разыграли цвет, Арехину выпали чёрные. Феликс Эдмундович смело двинул пешку f на два поля вперед. Играл франт бойко, щегольски, но считал недалеко, и к девятнадцатому ходу оказался в безнадежной позиции. К чести франта, положение он осознал и партию сдал.

— Вы изрядно играете, — сказал он, собирая фигуры.

— Да, — не стал скромничать Арехин.

— А я сплоховал. В чём, по вашему, моя ошибка?

— Не со своим братом связались. Для любителя дебют Берда вполне корректен, особенно против любителя-начётчика. Но против мастера…

— А вы, стало быть, мастер?

— Или около того.

— Что ж, будет мне урок. Позвольте отреваншироваться завтра, а сейчас — поздно уже. Устал.

После ухода франта Арехин по привычке в уме повторил партию. Разумеется, франт, то есть Феликс Эдмундович, а короче — Феликс, сел играть не времяпрепровождения ради. Похоже, он тоже прощупывал Арёхина, старался выведать, кто перед ним, да каковы пружины и рычаги, приводящие его в действие. Увидел франт то, что Арехин ему показал, а далее — вряд ли. Хотя и недооценивать Феликса Эдмундовича нельзя: пусть не за шахматной доской, но противником тот мог быть серьёзным. Но ведь они не противники?

Когда пришла полночь, Арехин поднялся в свою комнатку. Представил компатриотов. Франта переименовал в Феликса, Владимира Ильича — просто в Ильича, такие сокращения не коробили, казались естественными. А Лев Давидович и Надежда Константиновна так и остались Львом Давидовичем и Надеждой Константиновной.

Хочешь, не хочешь, а нужно спать.

На подушке он обнаружил шоколадную конфету, а на тумбочке рядом с кроватью — крохотную, на два глотка, бутылочку бренди. Всё, что требуется для легкого сна.

Но он решил положиться на природу. Сидел в тёмной комнате. Смотрел в окно. Невольно слышал звуки дома, все скрипы и шорохи. А вот и шаги, причем шаги уже знакомые. Не доходя пяти шагов, шаги прекратились. Легкий стук, звук касания металл о металл

Арехин подошел к двери, распахнул ее и выглянул.

— Готовитесь к реваншу?

В коридоре, радом с соседней дверью, стоял Феликс Эдмундович. На полу находился подсвечник с горящей свечой, а у Феликса в руках — пара шпилек.

Франт если и смутился, то чуть-чуть.

— Дело совершенно законное, — прошептал он. — Вы слышали, наш товарищ ушёл любоваться красотами водопада и не вернулся. А у него есть кое-что, нам необходимое.

— Лекарство, — подсказал Арехин.

— Ну… Что-то вроде. Хозяева отказались допустить нас в комнату, вот и приходится собственными

средствами…

— Ваши шпильки — средство? Это ведь не чемодан московского производства. Швейцарская работа булавочкам не поддаётся.

— Похоже на то, — согласился франт, — но я был должен попытаться.

— Вот и попытались, — холодно ответил Арехин.

— Вы сообщите о случившемся нашим хозяевам? — видно было, что франта подобная перспектива не очень-то и пугала.

— Нет. Зачем посвящать швейцарцев в российские дела?

— Верно, — кивнул франт, одобряя Арехина.

— А вот Владимиру Ильичу, пожалуй, стоит сказать.

Франт явно растерялся:

— А причём здесь Владимир Ильич? Какое он имеет к этому отношение? Да разве вы его знаете?

Арехин только улыбнулся.

— Да я и сам расскажу Владимиру Ильичу, — решился франт.

— Не сомневаюсь, — ответил Арехин. И закрыл дверь. Не хватает еще, чтобы их застали хозяева.

К такому же выводу пришел и франт, во всяком случае, он прекратил бесплодные попытки проникнуть в чужую дверь и ушел восвояси.

Итак, какова позиция? Некие литераторы, возможно, эмигранты-революционеры, выбрали Грузельгешихтен местом встречи. Отдохнуть, ничто человеческое литераторам не чуждо, но и дело делать. Прибывший первым должен был привести что-то важное. И, не дождавшись других, ушёл любоваться видами и красотами. Беда не в том, что ушёл, беда в том, что не вернулся. Именно так, по-видимому, представляется ситуация литераторам на отдыхе. Вот и пытаются завладеть тем, чем завладеть законным швейцарским путём не могут. Что хотел найти франт? Деньги? Документы?

Кто их, карбонариев, знает. А тут ещё он, Арехин. Вдруг — агент охранного отделения? Что ж с того, что молод и образован, в агенты дорога никому не заказана. Решено: завтра с утра он съедет, вернется в Майринген. Встретит рождество среди пирожных. Глянет одним глазком водопад, и съедет.

Он вставил беруши, чтобы не отвлекаться на всякий шум, разделся и улегся. Постель была в меру жесткой, бельё — свежим, спи да радуйся. Поначалу сон не шёл, бродил где-то по окрестностям, но к трём часам пополуночи Арехин уснул. И то хорошо. Всё же новое место. Обычно на новом месте и сны были новыми, и «Gruselgeschichten» исключением не стал, явив с виду простые, пасторальные сюжеты: луг, бабочки, цветочки, но ни гоняться за бабочками, ни просто пройтись по лугу не хотелось. Вдруг это не луг вовсе, а бездонная трясина?

Он проснулся, не узнав ответа. Проснулся за минуту до того, как брегет, подарок дедушки к окончанию гимназии, заиграл марш Радецкого, задавая дню темп бодрый и наступательный. Раз так, то будем наступать.

К завтраку он спустился, сопровождаемый маршем, звучащим в душе. Чуть позже франта, чуть раньше остальных.

Ел бодро, но мало: бутерброд с маслом, да чашка кофе. Обменялся со всеми нейтральными фразами, с франтом — многозначительными взглядами, вот и всё общение.

После завтрака Феликс вновь сказал, что все они тревожатся о своём товарище

— Скорее всего, ваш товарищ преспокойно отдыхает в Вилленгене, — ответил Вальтер.

— А не скорее всего? — не отставал Феликс.

— Он может попытаться вернуться сюда, хотя по такой погоде это сложно, если вообще возможно.

Все посмотрели в окно. Снег перестал, небо голубело, а горы в лучах восходящего солнца окрасились в нежный розовый цвет.

— А что сложного-то? Встал на лыжи да побежал.

— Мне ваш товарищ показался далеким от лыж, — возразил Вальтер.

— Ну, тогда я сам пойду к нему.

— Не зная дороги?

— Вы говорили о проводнике.

— Вызвать проводника нетрудно, но, поверьте, это будут напрасные хлопоты. Если вы настаиваете, я сам проведу вас через водопад в Вилленген.

— Вот и отлично. Глядишь, где-то на полпути мы и встретим