Счет оказался на 86 копеек – сумма, за которую любому другому посетителю позволили бы разве что подышать воздухом и полюбоваться видом. Опалин оставил на столе рубль, попрощался со своим знакомым и стал спускаться с небес.

Путь его лежал в Крестовоздвиженский переулок, где проживал бесследно исчезнувший Колосков вместе со своей семьей, покамест никуда не пропавшей. Агент угрозыска, который начал дело, уже беседовал с Ксенией Александровной Колосковой, и ее показания Опалин читал, но решил, что нелишне будет познакомиться с ней лично, а затем опросить соседей по коммуналке.

Дверь открыла домработница – обширная словоохотливая женщина лет 50. Тут же выяснилось, что Колосков проживал в отдельной квартире, и соседи отпадали.

«Так вот почему в деле ничего о них не было… Надо будет все-таки поговорить с жильцами дома. Но как же скверно, что он жил буржуем… Уж в коммуналке-то соседи выдали бы его подноготную вплоть до того, как именно он страдал от геморроя…»

Домработница проводила его в гостиную и удалилась быстрым шагом. Насупившись, Опалин разглядывал красивую французскую мебель с аппликациями и картины на стенах. Он ровным счетом ничего не понимал ни в мебели, ни в живописи, но инстинкт упорно нашептывал ему, что здесь все дореволюционное, непростое и с претензией. В то же время от него не укрылось, что кресла в комнате от другого гарнитура, рамы кричаще безвкусны и вообще вся эта роскошь выглядит неестественно, словно ею завладели граждане, только недавно выбившиеся в люди.

– Ксения Александровна сейчас будет, – доложила вернувшаяся домработница. – Она переодевается.

Опалин задумчиво посмотрел на нее.

– С вами мне тоже придется побеседовать, – уронил он. – Потом.

Но реакция домработницы оказалась не такой, на какую он рассчитывал.

– Ой, да пожалуйста! – фыркнула она, поводя плечом. – Мне скрывать нечего… Этот, который до вас приходил, тоже все расспрашивал, а толку-то?

Где-то хлопнула дверь. Твердые шаги – да, определенно поступь уверенного в себе человека. И через несколько мгновений перед Опалиным предстала хозяйка дома, крупная широколицая блондинка с маленьким подбородком и сочными губами. На вид – лет 40, но глаза испытующие, полные недоверия и добавляют возраста. Волосы короткие, тщательно подвиты, на шее – жемчужное ожерелье, платье же словно шили из чичиковского фрака – того самого, брусничного с искрой. Впрочем, так подумать может только завистник, потому что платье было на самом деле весьма пристойное и к лицу его обладательнице.

– Иван Григорьевич Опалин, из уголовного розыска… Меня прислали прояснить кое-какие детали.

– Я на кухню пойду, Ксения Александровна? – спросила домработница, переводя взгляд с гостя на хозяйку.

– Иди, Надя, иди. Понадобишься – позовем.

Надя удалилась, прикрыв за собой дверь. Колоскова предложила Опалину сесть, и он погрузился в одно из кресел. Оно оказалось такое мягкое, что ему сразу же расхотелось вставать. «А губы-то накрашены, – подумал он, изучая хозяйку дома. – И припудрилась… Ну и что это значит? Да ничего…»

Несмотря на молодость, Опалин служил в угрозыске не первый год и знал, что все свидетели похожи на длинный роман, интересные детали которого погребены под грузом бессодержательных, косноязычных страниц – добираться до того, что нужно читателю, приходится через тома ненужной информации. Было бы чудесно, если бы допрос можно было вести в таком стиле:

– Скажите, гражданка, а это правда, что ваш муж спер 55 тысяч казенных рублей?

– Правда, сущая правда!

– А правда ли, что он сбежал с любовницей?

– Конечно, сбежал, тварина! Вы уж найдите его, пожалуйста, а я позабочусь о том, чтобы оторвать ему голову… или еще какие-нибудь части тела…

Увы, вести разговор в подобном духе было решительно невозможно, и мысленно Иван приготовился к тому, что ему придется задавать десятки вопросов, прощупывать Колоскову так и этак, и не исключено, в итоге ему придется удалиться ни с чем. Он еще не обменялся с ней и десятком фраз, но отлично видел, что перед ним цепкая, неглупая баба, которая своего не упустит, – и подловить ее будет весьма непросто.

– Честно говоря, я удивлена медлительностью вашего угрозыска… – Колоскова не стала тратить времени зря, а сразу решила взять быка за рога. – Когда муж не приехал, я забила тревогу, прервала отдых, примчалась в Москву…

Ну, положим, ты не сразу примчалась, а через несколько дней, голубушка. Отдых-то денег стоит, и немаленьких.

– Скажите, у вас есть новости о моем муже? – требовательно спросила Ксения Александровна, подавшись вперед.

– Вы не все нам сказали. – Опалин решил перехватить инициативу, не дав свидетелю слишком широко развернуться в своих претензиях.

– То есть?

– Когда ваш муж исчез, – продолжал Иван, стараясь говорить очень спокойным, почти равнодушным тоном, – вы должны были сказать нам все, понимаете? И ничего от нас не скрывать.

– Постойте. Я не понимаю…

Опалин покачал головой. Хороший сыщик должен знать, когда надо говорить, а когда лучше промолчать – теперь он решил молчать и предоставил собеседнице самой заполнять паузу.

– Я ничего от вас не скрывала, – нервно сказала Ксения Александровна. – У меня горе… муж исчез. Разве я бы стала… Что вы, собственно, имеете в виду? Какие-нибудь слухи? – Она пыталась прочесть хоть что-то по лицу Опалина, но он сидел с невозмутимым видом, который – как он отлично видел – выводит ее из себя. – Послушайте, это неправда. Алексей занимал высокое положение, его постоянно пытались оболгать. Выдумали, что он продавал налево еду, когда заведовал столовой…

А-а, стало быть, товарищ еще во время своего заведования столовой отличался находчивостью. Отлично, просто отлично.

– Но это все вздор – кому нужна паршивая солонина, – злобно добавила Колоскова. – Да у него из-за этой столовой было столько неприятностей… Люди, которые придумывают сплетни, понятия не имеют, что значит возглавлять точку питания. Это бесконечные нервы, комиссии всякие, которые постоянно приходят проверять…

– Я не о столовой говорю, – сказал Опалин.

– Тогда о чем?

– Сами знаете.

– Откуда же мне знать? – Она оскалилась, имитируя улыбку и не переставая изучать лицо своего собеседника. – Послушайте, у меня такое впечатление, что вы меня в чем-то обвиняете. Я не имею никакого отношения к тому, что мой муж исчез…

– Может быть, – ответил Иван и, не давая Колосковой вклинить свою реплику, быстро добавил: – Но вы обязаны были сообщить нам, что в его жизни имеется другая женщина.

И по глазам он понял, что хозяйка дома все знала. Отчего же не сказала? Из самолюбия? Гнала от себя до последнего мысль, что муж мог удрать с другой?

– Ну вы и…

Она осеклась, не доведя фразу до какого-нибудь оскорбительного выражения, которое сделало бы дальнейший контакт затруднительным. Очень неглупая женщина, подумал Опалин. И какое самообладание – остановиться в последний момент, успев взвесить все последствия.