– Мне Надя все рассказала, – неожиданно сказала Маша. – Ее Ванда зовут, но на самом деле она никакая не полячка, просто имя сменила. Так-то она обычная Люся.

– Думаете, она как-то связана с исчезновением вашего отца?

– Я не знаю. Не знаю, – повторила Маша, и вид у нее стал совсем потерянный. – Я вижу только, что своим поступком он испортил жизнь маме, всем нам. И, может быть, себе.

– Вы ее видели? – спросил Опалин.

Маша помотала головой, но он почему-то сразу же решил, что она лжет.

– Ваш отец много на нее тратил?

– Почему вы спрашиваете? – насторожилась девушка.

– Хочу понять.

У нее загорелись щеки, а на глазах выступили слезы. Опалин увидел это, и ему захотелось провалиться под землю.

– Мне надо заниматься, – проговорила Маша срывающимся голосом. – Вы… вы мне мешаете.

Она отвернулась и демонстративно уткнулась в книгу. «Вечно я всем мешаю», – подумал Опалин и, встав с места, отправился на поиски домработницы. Она резала мясо на кухне – очень хорошую говядину, вырезку, как сразу же понял гость.

– Садись. – Надя махнула в его сторону рукой с ножом. – Опять будешь спрашивать, как прежний, на какой фильм я ходила, да почему, да как все было? Могу повторить. Мне не сложно…

– Отличное мясо, – пробормотал Опалин словно про себя. – Много он получал?

Домработница фыркнула.

– На жизнь хватало. – Но собеседник молчал, и она пустилась в объяснения: – Конечно, а ты как думаешь? Алексей не из тех, кто станет за копеечку малую трудиться. Он всегда умел в жизни устроиться…

– Вспомни, может быть, он казался в последние дни взволнованным? Жаловался на кого-нибудь?

– Да не было ничего такого, – отозвалась собеседница Опалина. – Жаловался он на эту… как ее… курегию…

– Редколлегию? – догадался Опалин.

– Ну. Понимаешь, он хотел, чтобы каждую неделю выходило два номера по шесть страниц. А в курегии ему говорили, что бумаги и так в обрез и хорошо, если хоть иногда удается шесть страниц выпускать, а не четыре.

– Ясно, а с чем он приходил с работы? В чем бумаги приносил – ему же, наверное, приходилось с ними заниматься дома?

– Портфель у него был. Большой такой, коричневый. Хороший портфель. А зачем тебе? – запоздало спохватилась Надя. – Он 15 августа на работу не ездил, уже несколько дней как в отпуске был.

– Где его портфель сейчас? – спросил Опалин. – Мне надо на него взглянуть.

Домработница поглядела на него, включила воду, вымыла руки, вытерла их о фартук и сказала:

– Портфель в его комнате. Но без разрешения хозяйки я тебе его не дам. Жди здесь, я ей скажу.

Тут Ивану полагалось возмутиться, затопать ногами и напомнить, что он вообще-то должностное лицо, помощник агента МУУРа при исполнении и с ним нельзя так разговаривать. Однако факт остается фактом – Опалин, которому прежде случалось вспыхивать из-за меньшего, не стал протестовать. Домработница удалилась (она немного косолапила и вообще чем-то смахивала на медведицу), а он прошелся по кухне, разглядывая попадавшиеся там и сям ножи. А что, если Надя все же убила хозяина? Расчленила тело, раскидала куски в разных местах. Он только что видел, как она орудовала ножом, разделывая мясо, – любо-дорого поглядеть. И Ксения Александровна стала бы не первой, кто полагал, будто знает свою прислугу как облупленную, и жестоко в этом смысле просчитался.

– Идем. – Домработница уже вернулась и стояла на пороге. – Портфель посмотри, только ничего оттуда не бери. Она за него цепляется, как за память. Он все время с ним ходил.

Удивительно, но вспыльчивый Опалин проглотил и это. Они переместились в спальню хозяина (черт знает сколько комнат было в квартире у Колоскова, который жил как форменный буржуй). Вот, пожалуйста. Хороший кожаный портфель, малоношеный, для бумаг – самое оно.

«А 55 тысяч рублей сюда влезут? Похоже, что нет… Или он частями их переносил и где-то прятал? У любовницы в Дегтярном?»

Опалин стал разбирать бумаги в портфеле, почти сразу же запутался и растерялся. Их было слишком много. Какие-то счета, письма, проекты рекламы, черновик выступления, в котором Колосков предлагал поднять расценки для частных объявлений в «Красном рабочем»… Еще один черновик, или записка – понимай как знаешь. Опалин стал читать, и брови его поползли вверх.

В этой записке некий Максим Александрович Басаргин трактовался как «белогвардейское охвостье», абсолютно излишнее в столь пролетарской газете, как «Красный рабочий». Колосков предлагал уволить его, как только появится возможность, и клялся, что, редакция не заметит потери столь незначительного сотрудника, потому что, даже если на страницах после увольнения Басаргина освободится место, он, Колосков, обязуется незамедлительно заполнить его рекламой. Покопавшись в оставшихся бумагах, Опалин нашел еще два черновика, посвященных той же персоне. В них Колосков уже не напирал на рекламную сторону, а ультимативно требовал устроить чистку сотрудников с тем, чтобы выкинуть Басаргина, но ему надо было как-то замаскировать личную неприязнь, и он заодно прицепил Ракицкого, «работавшего до революции в кадетской газете», и Должанского, который ничем не провинился, но слишком часто общается с Басаргиным и вообще выглядит крайне подозрительно.

– Нашли что-то интересное?

Он так увлекся чтением, что даже не заметил, как вошла хозяйка дома. Ксения Александровна сделала знак домработнице, и та удалилась.

– Вы это видели? – спросил Опалин, показывая черновики.

– Видела.

– Ваш муж не говорил, за что так ненавидит Басаргина?

– Говорил. Тот позволял себе некрасивые выходки. Перед другими сотрудниками изображал моего мужа, передразнивал его. Смеялся над тем, что Алексей раньше не работал в прессе и…

– Продолжайте.

– Ну, говорил, что его навязал Склянский. А между прочим, мой муж повысил чистую прибыль газеты, потому что додумался давать больше рекламы. Конечно, всяким бездельникам это не нравится…

– Он всерьез собирался выставить Басаргина на улицу?

– Конечно. Алеша вообще был серьезный человек. Во всем.

Интересно, подумал Опалин, почему она так уверенно говорит сейчас о муже в прошедшем времени. Знает, что он мертв? Когда он пропал в Москве, она с детьми находилась в Пятигорске, что подтверждалось всеми свидетельствами. Стопроцентное алиби. А между тем…

Уж не договорилась ли она с верной Надей, чтобы та избавила ее от любимого мужа? Коварного изменника больше нет, 55 тысяч прибрала к рукам, поделилась с домработницей… Чем не вариант?

– Ваш муж заведовал рекламой, он часто приносил домой деньги с работы?

– Какие деньги?

Врет. По интонации сразу чувствуется – врет.

– Он зарплату получал, как все совслужащие. Приносил домой, да. До копеечки.