стране и никакая власть на земле — ни духовная, ни светская — не может иметь влияния в его королевстве. Это было серьезным вызовом церковной власти и спровоцировало яростное сопротивление духовенства.

Заседания Генеральных Штатов были официально закрыты 23 февраля 1615 года. Этот день и стал долгожданным шансом Армана Жана дю Плесси. В своем выступлении он обратил внимание на финансовое состояние королевского двора. «Необходимо, — сказал он, — уменьшить количество бесполезных даров и налоговых освобождений. Необходимо улучшить материальное и моральное положение духовенства. Французская церковь оказалась лишена достоинства и авторитета, ограблена и осквернена. Это затруднило ее миссию, и было потеряно много душ, за которые королю придется держать ответ перед Господом. Есть четыре способа исправить положение: первый — он мог бы дать духовенству долю в управлении королевством. Подтверждение этому было в истории:

в прошлом все народы — и язычники, и христиане — отдавали духовенству бразды правления в делах государства. Давшие обет безбрачия и потому свободные от мирских интересов, священнослужители идеально подходят для этой роли; второй — церковь должна быть освобождена от налогов. Ее единственным законным вкладом должна быть молитва; третий — она должна быть защищена от посягательств мирских судей и других чиновников. Гугеноты, которые прибегают к насилию, должны сурово караться, и последний, четвертый — если король будет черпать вдохновение только в Евангелии, будет установлено царство разума. Справедливость вновь восторжествует, зло будет наказано, а добро вознаграждено, литература и искусство будут процветать, финансы государства пополнятся, а религия вновь займет подобающее ей место.

Потом Арман Жан дю Плесси повернулся к Марии Медичи и выпалил: «Счастлив король, кому Господь дал мать, преисполненную любви к нему, усердия к его государству и опыта по ведению дел. Вы достигли многого, мадам, но не должны на этом останавливаться».

После этого он попросил ее прислушаться к просьбам прибавить титул матери королевства к славному имени матери короля.

В начале речи епископа Люсонского в зале стоял сильный гул, к концу он значительно ослаб. Будущий кардинал овладел всеобщим вниманием и заслужил дружные аплодисменты. После него выступали ораторы от дворян и третьего сословия. В ответной речи Людовик XIII поблагодарил депутатов за их усилия и обещал обратить пристальное внимание на их просьбы.

Многие депутаты третьего сословия хотели продлить собрание до тех пор, пока не будут даны ответы на их наказы, но 24 марта им было приказано возвращаться домой. Правительство объяснило, что подготовка ответов займет много времени. В действительности же пожелания Генеральных Штатов были во многом проигнорированы правительством, поскольку они были созваны не для того, чтобы провести в государстве реформы, а лишь для срыва планов принца де Конде и одобрения политики Марии Медичи.

Позже Арман Жан дю Плесси пояснил:

«Генеральные Штаты закончились так же, как и начались. Вся кампания не дала ничего, кроме того, что провинции были еще больше обременены налогами, которые им пришлось выплатить своим депутатам, и показала всему миру, что ни к чему видеть зло, если нет желания с ним бороться».

* * *

После закрытия Генеральных Штатов молодой епископ Люсонский, хорошо зная, какое неотразимое впечатление произвела его речь на тщеславную флорентийку, начал всеми способами приближать себя ко двору.

Человек хитрый, он для начала нашел способ быть представленным Леоноре Галигаи, о могуществе которой он был прекрасно осведомлен. Познакомившись с ней, он начал за ней ухаживать и даже, как уверяют некоторые, стал ее любовником. Впрочем, это, скорее всего, неправда, ибо подобная активность могла для него очень плохо закончиться.

В это время Мария Медичи приказала схватить мятежного принца де Конде и заключить его в тюрьму. Произошло это следующим образом.

В тот день было назначено заседание Совета, на которое был приглашен в том числе и ничего не подозревавший принц де Конде. Рано утром Мария Медичи, уже обо всем договорившаяся с Кончино Кончини и Леонорой Галигаи, заметно нервничала.

— Где же он, этот ваш надежный человек, которого вы мне рекомендовали? Что-то он не очень торопится…

— Он должен быть с минуты на минуту, мадам.

— А он и вправду достаточно смел и амбициозен? Он не отступится в последний момент?

— Можете нам поверить, Ваше Величество, он и смел, и амбициозен. Даже сверх всякой меры. И он сделает все, что мы ему сказали, в лучшем виде.

— А как его имя, напомните мне еще раз?

— Его зовут Понс де Лозьер, маркиз де Темин.

— Ну и где же он, этот ваш маркиз де Темин?

Наконец, человек, которого все так ждали, появился. Он был уже немолод, но держался достаточно уверенно и сразу понравился Марии Медичи.

— Я ждала вас с нетерпением, — сказала она. — Заседание Совета скоро откроется. У вас есть с собой смелые и надежные люди, господин де Темин?

— Конечно, мадам, я взял с собой двух своих сыновей. Смелее и надежнее людей не сыскать во всем королевстве.

Мария Медичи величественно протянула ему руку для поцелуя, а потом удалилась. Детали намеченного ее не интересовали, а за результат отвечали Кончино Кончини и Леонора Галигаи. В этот момент со двора раздался шум и громкие крики: «Да здравствует господин принц! Да здравствует Генрих де Конде!» Леонора Галигаи подошла к окну и злобно процедила сквозь губы:

— Он ведет себя, словно он уже король Франции. Ну, ничего, пусть потешит свое самолюбие, ему недолго осталось…

В это же время Мария Медичи, уже находясь в своем кабинете и тоже услышав крики с улицы, сказала своим сыновьям Людовику и Гастону:

— Мои дорогие, молитесь Богу, чтобы он помог нам. С сегодняшнего дня можно