– Если я выйду за человека, которого смогу уважать и почитать, остальное придет.

– Возможно. А может быть, нет. И если этого не случится, вы даже не узнаете, чего лишены. – Он шагнул к ней, готовый доказать свою правоту.

Лили уловила выражение его глаз, и ее пульс мгновенно участился. Прежде чем он оказался перед ней, она резко отвернулась к окну.

– На улице совсем светло. Надеюсь, хорошая погода задержится, тем более что герцогиня говорила о посещении павильона, выстроенного на островке посреди озера.

Вольф стоял так близко, что она чувствовала, как его теплое дыхание шевелит ей волосы.

– День такой солнечный. Вряд ли пойдет дождь.

– Вот и хорошо. Жаль, если мы не увидим павильон. Я слышала, он прекрасен, – болтала Лили, сама себя не слыша. Неужели Вольф прав? Возможно ли, что если она выйдет замуж за благородного, порядочного человека, которого уважает и ценит, страсть между ними может никогда не разгореться.

Внезапно она почувствовала себя невероятно одинокой. «Никогда» – это очень долго. Она не желала страсти в семейной жизни, но как можно увериться, что ей не суждено ее испытать?

Лили не знала. Просто в делах страсти она была чересчур неопытна. Не разбиралась в ее признаках.

– Но как я узнаю, что страсть возможна? – внезапно спросила она, повернувшись к Вольфу.

Его губы изогнулись в улыбке, глаза потеплели.

– В этом все дело. Одни люди так и не узнают, что такое страсть, а другие быстро загораются.

– Но это не объяснение. Есть ли возможность проверить? Какое-то испытание?

– Испытание? – удивился он, но тут же хмыкнул: – Я не думал об этом, как об испытании, но, полагаю, это можно использовать в таком качестве. Например, кое-что попробовать.

Он провел кончиками пальцев по ее голым предплечьям, медленно, словно наслаждаясь прикосновениями и желая продлить удовольствие.

Кожа Лили мгновенно покрылась мурашками. Ее охватило восхитительное нетерпение.

Его длинные пальцы сомкнулись на ее запястьях. Вольф потянул Лили к себе, и ее грудь коснулась его груди.

– Вы чувствуете это? Дрожь страсти между нами?

Она сумела лишь молча взглянуть на него и кивнуть. Сердце изнывало в агонии предвкушения.

– Это, Мойя, и есть страсть. Редкий, очень редкий дар.

Каждое его слово возбуждало Лили все сильнее. Ее наполняло бесстыдное желание.

– Э… это очень эффективное испытание. Я должна его запомнить.

Она попыталась отодвинуться, но Вольф крепко ее держал.

– Есть и другие. Поцелуй, Мойя. Если он заставит ваше сердце биться, как пойманная птичка, значит, вы испытываете страсть. А если нет… – Он медленно покачал головой.

– Это… – Ее голос был таким хриплым, что ей пришлось откашляться. – Это тоже хорошие испытания.

– Только необходимо правильно их проводить, если хотите точно все узнать. – Он снова провел пальцами по ее рукам до самых плеч. – Нам нужно поцеловаться.

«Поцеловаться?»

Лили тихо ахнула.

– Вольф, это не…

– Вы должны знать. Вы молоды и трепетны. Брак без страсти будет для вас хуже смерти. Подумайте об этом.

Он нагнулся так, что его губы почти коснулись ее уха. Щеку овеяло теплое дыхание.

– Годы и годы, холодные и одинокие, никаких прикосновений или, еще хуже, тоскливое ожидание этих прикосновений.

Разрываясь между дрожью настойчивого желания и осознанием унылой картины, нарисованной Вольфом, Лили нервно облизнула губы.

Но если она хочет, можно попробовать прямо сейчас, в эту минуту.

Лили закрыла глаза, приподнялась на носочки и прижалась губами к его губам. Он сжал ее в объятиях, продолжая целовать, дразня и искушая, приоткрывая ее губы так, что оба, наконец, слились в единое целое.

А когда их языки сплелись, ее охватила вспышка жара, восхитительная смесь шока и желания. Она не могла насытиться им, его прикосновениями, пьянящим ощущением твердых мышц, рук, прижимавших ее к мужской груди.

Его ладони скользнули от ее талии до бедер. Сжали ягодицы. Когда он поднял Лили и стал тереться о ее тело своим, она застонала. Их языки продолжали сплетаться в интимном танце.

Ее обуревали неведомые ранее чувства, угрожавшие затопить, затянуть на глубину и там оставить. И она наслаждалась происходящим, чувствуя себя такой живой, такой…

И тут какой-то слуга где-то совсем рядом обратился к Макдугалу. Звук обрушился на Лили, как ведро ледяной воды. Задыхаясь, она повернула голову и тревожно взглянула на дверь.

Вольф проследил за ее взглядом и тоже отступил.

В коридоре раздался голос дворецкого:

– О Джон, эти подсвечники нужно отполировать.

Лили прерывисто вздохнула:

– Вам нужно идти, иначе кто-нибудь обнаружит вас здесь.

– Вы уверены, Мойя? – прошептал Вольф.

Лили ни в чем не была уверена, кроме того, что Вольфу необходимо немедленно уйти, иначе она может сделать что-то, что окончательно погубит ее шансы на достойный брак.

– Уверена, – кивнула она.

Он смотрел на нее с сожалением.

– Это точно? Я могу…

– Идите.

Он поджал губы, и хотя явно хотел что-то сказать, при одном взгляде на ее лицо шумно выдохнул.

– Ухожу. – Вольф схватил плащ и перекинул его через руку. – Но только потому, что вы попросили. – Подойдя к окну, он остановился, чтобы прошептать: – Когда в следующий раз увидите Хантли, вспомните о нашем поцелуе.

Лили подбежала к окну. Принц погладил ее по щеке, глянул во двор, желая убедиться, что там никого нет, и исчез.

Из дневников герцогини Роксборо

«Встреча состоялась, знакомство тоже, первые впечатления созданы и теперь осталось сделать все, чтобы будущие жених и невеста проводили вместе как можно больше времени. Предпочтительней наедине».

Прошло два дня.

Лили вышла на широкое крыльцо, где уже, беседуя и смеясь, толпились гости. Лакеи разносили подносы с охлажденным лимонадом. Лили, держа шляпку за ленты, направилась к восточной стороне террасы, по пути она улыбалась тем, кто с ней здоровался.

С террасы открывался поразительный вид. Было позднее утро, и солнце бросало золотистые отсветы на газон, спускавшийся к реке с одной стороны и к озеру – с другой. Легкий ветерок развевал юбки голубого прогулочного платья Лили.

Лили вздрогнула. Правда, дрожь, вызванная прохладным ветром, разительно отличалась от охватившей ее при поцелуе зеленоглазого принца. Первая вызывала желание искать убежища, вторая – молить о большем.