команды. В вечернее небо поднялись одетые в красное с голубым крестом норвежцы, звездно-полосатые американцы и красно-желтые испанцы. Форма должна была указать на цвет страны, за которую выступают кандидаты. Дышать стало очень трудно, воздух казался насыщен кислятиной и запахом гнили.

— Не бзди, Малыш! Прорвемся! — донесся веселый голос Шакко.

— Да это не я так навонял, это всё вулкан, — ответил её жених.

— И я чуть-чуть, — подхватил я шутку.

Стик-ловушка у Малыша был больше, чем у остальных, шипы длиннее, а крючья выдавались на целый метр в разные стороны. Он должен был защищать ворота-флаг.

В руках покачивались стики-ловушки. Удобные, словно черенки лопат, вот только на лопатах не ставят с одной стороны когти, которые длиннее зубьев от граблей, а на другой стороне скальпельное лезвие штыка. Мы поднялись к воротам и развернулись к вращающейся голове господина Абэ. Она продолжала вращаться над небольшой кипящей лавовой трещиной в каменистой породе.

— Кандидаты! Вам выпала великая честь своим примером показать — какой неправедной жизнью вы жили и что вы обрели в итоге. Финалистам соревнований даруется жизнь! Они пройдут через очищающее пламя и станут одними из лучших! Сейчас начнется игра в лакросс. Правила просты до безобразия. Вам нужно этим мячом, — возле головы господина Абэ возник светящийся шарик, — забить гол любой команде. Команда считается проигравшей, как только ей забьют четыре гола или же от команды останется один человек. Чтобы ваша игра не превратилась в банальное побоище уточню маленький нюанс — атаковать можно только тех, у кого мяч. Или только тем, у кого есть мяч. На этом правила заканчиваются.

— Да уж, правила просты — убей других, чтобы выжить самому, — буркнул я.

— Что? — ахнула Кацуми.

— Кацуми, это соревнования на жизнь и смерть, — пояснил я. — Тут нет места жалости. Либо мы выиграем, либо убьют нас. Против нас выставили смертников, для которых замаячил шанс выжить. И они будут драться ради этого шанса до конца.

— Чтобы вам было веселее играть, я приготовил небольшой сюрприз! — прозвенел радостный голос господина Абэ. — Увидите в процессе игры! Начинаем отсчет! Три!

С последним словом голографическая голова господина Абэ начала опускаться в щель кратера. Яркий шарик сверкал уже над ним.

— Два!! — голова господина Абэ почти коснулась раскаленной расщелины.

Я поймал себя на том, что губы тоже произнесли этот счет. Напряжение росло, по переносице скатилась капелька пота. Я слизнул её. Соленая. Крепче сжал рукоять стика.

— Один!!! — громыхнул голос господина Абэ, когда последний волосок скрылся в лаве. — Начали!!!

Раздался грохот — расщелина, где полностью скрылась голова господина Абэ, взорвалась. Вверх взметнулись раскаленные камни. Игроки отпрянули к своим воротам и несколько секунд наблюдали, как кратер вулкана полностью скрылся под раскаленными камнями. Поле игры превратилось в жаровню. Падение туда явно несовместимо с жизнью.

Когда рухнули взметнувшиеся раскаленные камни, то мы увидели мчащихся к яркому мячу американцев. Впереди летел огромный, в два человеческих роста, звездно-полосатый кандидат.

— Вперё-о-о-од! — прокричал я и первым полетел навстречу американской команде.

Прокричал так, как командиры Красной Армии увлекали за собой в последнюю атаку обессиленных бойцов. А может быть это и была последняя атака?

По опыту прошлых «Черных кумитэ» я знал, что время терять ни в коем случае нельзя. Каждая секунда могла стоить жизни. А жизнь я терять не хотел. Ни свою, ни какую-либо из своих друзей. Тем более жизнь Кацуми.

Я старался не смотреть вниз, на бушующее озеро огня и камня. Летел, но успел заметить периферийным зрением, как справа и слева к центру потянулись остальные команды. Руки стиснули стик, ноги напряглись двумя свернувшимися пружинами — коснись и распрямятся в диком прыжке.

Звездно-полосатый великан подлетел первым к светящемуся мячу. Ловушка с когтями смела сверкающий объект. Возле него скучились остальные американские кандидаты. Две секунды спустя великан полетел к нашей команде. Остальные двинули за ним, оберегая с боков от приближающихся игроков других команд.

Я видел, как великан взмахнул стиком, и только врожденная реакция спасла Шакко от того, чтобы её голова не оказалась в ловушке рядом с мячом. Кицунэ присела и поднырнула под когтистую лапу. Великан даже не обратил внимания на оставшуюся за спиной девушку — ей должны были заняться остальные. Великан полетел дальше, словно живой снаряд выпустили в скопление противника, словно звездно-полосатый шар запустили по белым кеглям с алыми кругами.

Развернулся и помчался назад. Ускорял мысленно свой полет и вот…

Я оказался как раз перед летящим снарядом. Попытался стиком ударить по колену этого громилу, но американец лишь отодвинул ногу, как от игривого, но надоедливого щенка, и ударил концом стика в плечо. Удар страшной силы оставил глубокую царапину на защитном щитке и отбросил меня на добрый десяток метров. Ещё бы чуть-чуть в сторону, и острие точно вошло в шею. Пронзило бы меня, как игла энтомолога протыкает редкую бабочку.

Однако при мощном ударе из ловушки громилы вылетел светящийся шар. Этот шар словно сошел с новогодней картинки, не хватало лишь зеленой елочки со звездой на макушке. Я тут же нажал носками на края дисколетов.

Нырок, уклон… Шар у меня! Правда, левая рука поднималась с режущей болью в ключице, но это пустяки — главное, что я завладел мячом!

Звездно-полосатый снаряд пролетел дальше, а на меня уже мчался другой американец. Оскал белых зубов не предвещал ничего хорошего. Широкий нос, маленькие глазки, толстые щеки вываливались сквозь решетку забрала.

Уклониться нет времени! Американец уже замахнулся стиком, когти на ловушке сверкнули в лучах уходящего солнца.

— А-а-а-а!!! — заорал я нечеловеческим голосом.

Стик американца опускался с поразительной быстротой, он казался размазанной полосой и спустя один миг должен соприкоснуться с моим шлемом. Я присел, как это сделала недавно Шакко, и оказался на добрый метр ниже пролетающего американца. Черные плоскости дисколетов пролетели надо мной и я, словно косарь косой, махнул заостренным концом стика по сухожилиям меркурианца.

Я попал в слабое место!

Лезвие прошло без сопротивления, как канцелярский нож по слоям бисквитного торта. Два фонтанчика крови цвиркнули мне вслед. Звездно-полосатый кандидат накренился назад, инстинктивно схватился за раненные ноги и начал заваливаться. Послушные дисколеты отреагировали на перенос веса и отклонились вместе с американцем. Тот замахал руками, как сумасшедшая мельница, пытаясь восстановить равновесие, но дисколеты отклонились ещё больше… Американец полетел вниз, в раскаленное жерло вулкана.

Он летел подобно кукле, брошенной в сталелитейный чан. Я не