– Да, к нему.

Бросив на Ветку злобный взгляд, Хохол ушел звонить Розану, а Коваль с подругой допили кофе и поболтали обо всем девичьем.

– Ты плохо выглядишь, кстати, как не с курорта приехала! Случилось что? – поинтересовалась Ветка, покуривая и разглядывая Маринино лицо.

Даже ей Марина не могла, не имела права сказать о том, что случилось, – язык у ведьмы был размером с помело, и она могла не со зла, а просто по природной болтливости рассказать кому-нибудь, тому же Розану.

– Ничего не случилось, – как можно равнодушнее отозвалась Коваль, – команду приобрела из серии «обе ноги левые и вставлены в плечи», а так – море как море, солнце как солнце.

– Хохол как Хохол, – подхватила ехидно Ветка, прекрасно осведомленная о специфике Марининых взаимоотношений с телохранителем.

– Верно! – засмеялась та, затягиваясь сигаретой. – Он в своем репертуаре – орет, матерится и гасит меня так, как будто я последняя женщина в его жизни!

В этот момент дверь распахнулась, и вошел Хохол. Ветка фыркнула и рассмеялась, Марина тоже чуть искривила в улыбке губы.

– Помешал? – почти враждебно спросил Хохол.

– Нет, не помешал, – отозвалась Коваль, направляясь в гардеробную и надевая водолазку прямо на голое тело. – Розан подъехал?

– Да, внизу ждет, – по-прежнему подозрительно глядя на Ветку, ответил он.

Веточка невозмутимо облизнула губки и уставилась на него:

– Что, Женечка, соскучился? И я тоже, представь! Может, встретимся как-нибудь в более раскрепощенной обстановке? Я не Коваль, конечно, но тоже кое-что умею…

– Лярва! Не была б ты ее подруга – убил бы! – отворачиваясь, пробормотал Хохол.

Они спустились в гостиную, Марина взяла свою трость и пошла к машине. Розан догнал, взял под руку:

– Ты чего задумала? Макару рога обломать?

– И обломаю, ты ведь знаешь!

– Может, лучше к Бурому съездить? Объяснишь, что к чему, он поможет… – не особо надеясь на успех, произнес Серега и не ошибся – Коваль вспылила и заорала:

– Я сама все решу! В машину!

Ехали молча – Хохол не трогал хозяйку, зная, как это опасно для здоровья, когда та в напряжении.

Макар никогда не скрывал того, что терпеть не может Марину, абсолютно не по понятиям занявшую место возле «смотрящего», имевшую в три раза больше, чем он, Макар, и всегда выражал свое недовольство открыто. В том, что наезд на Ветку продиктован именно этими соображениями, Коваль не сомневалась. Собственно, с Макаром у них было взаимно – Маринино отношение к сутенеру было таким же, она прекрасно знала, каким дерьмом зарабатывает свои деньги Макар, как легко ломает молодых девчонок, принуждая их работать в своих борделях, как устраивает ментам «субботники» и «воскресники», чтобы рассчитаться за «крышу». Макар был одним из немногих мужчин, кому Наковальня как женщина была неинтересна, и случись возможность, он предпочел бы видеть ее мертвой, чем в своей постели. Враждовать открыто он опасался, справедливо полагая, что ни Бурый, ни Ворон не оценят этого, да и сама Марина в состоянии разнести его в пух и прах, не прибегая к помощи остальных. «Интересно, чего ради он решил вдруг напрячь Ветку, уж не пытается ли спровоцировать меня на что-то?» – размышляла Коваль, пока машина неслась в город.

У дома, где жил Макар, стояли три «бэшки», которые он боготворил и предпочитал всем другим маркам. Двухэтажный особняк в центре города был обнесен высоким забором с укрепленными на высоких столбах камерами видеонаблюдения – это новомодное приобретение Макара насмешило Марину. Боится, значит, сутенер, старается все предусмотреть. Розан позвонил в калитку, вышла молоденькая девушка, одетая в черное платьице и туфли на шпильках:

– Вам кого?

– Ты че, ворона, не поняла, в натуре, кто перед тобой? – лениво протянул Розан. – Ворота открывай, пока не началось! – Но девчонка медлила, и он помог, просунув руку сквозь прутья и откинув засов. – Прошу, Марина Викторовна!

Коваль прошла внутрь. Охрана не посмела возражать, телохранитель Макара указал дорогу вниз, в подвал, где Марина и застала хозяина особняка в бассейне – он расслаблялся в одиночестве, плавал в голубоватой воде и время от времени прикладывался к кальяну, стоящему на бортике.

– Здравствуй, Макар! – Она села в кресло, закинув ногу на ногу, и вытащила сигареты. – Отдыхаем?

– Ты как тут оказалась? – изумленно протянул Макар, подплывая к ней, но, заметив входящих в бассейн Розана, Хохла и Данилу, осекся и растерялся. – Что происходит?

– А в гости заехала, что – нельзя?

– М-можно, – заикаясь, проговорил он.

– Вылезай тогда, а то некрасиво – я на берегу, ты в воде, негостеприимно как-то! – Коваль смотрела на него в упор, понимая, что сам он не вылезет, побоится. – Что, тебя сачком ловить?

– Чего ты от меня хочешь, Наковальня? Мы с тобой не пересекаемся…

– Зато ты пересекся с моей подругой! – отрезала она. – Не люблю, когда кто-то зарывается. Макар, ты меня знаешь – я зря кровь не лью, но Ветка – моя подруга, из-за нее я могу принципами и поступиться.

– Ей-богу, ты гонишь – я предложил ей продать особняк, эта дура отказалась.

– И ты пошел в обход – натравил на нее друзей из департамента недвижимости, – подхватила она, закурив. – Теперь особнячок отходит в пользу государства, а там, глядишь, и ты подсуетишься. Но не выйдет – я тебе не позволю, ты ж меня знаешь! Будем по-хорошему договариваться или что-то другое предпочитаешь? – И она продемонстрировала ему пику, скрытую в трости. – Не хочешь поближе посмотреть? Нет? А что так, не интересно, как глубоко зайдет?

Макар не интересовался глубиной проникновения пики в его татуированное тело и потому счел за благо вылезти из воды и завернуться в полотенце.

– Наковальня, ну, на хрен тебе чужой головняк? Пусть отдаст особняк, я денег дам ей – хватит на квартиру на первом этаже в любом доме в центре, и на ремонт еще скроит, – садясь во второе кресло, попробовал договориться он, но Марина никогда не уступала, раз уж начала что-то.

– А объясни, почему, собственно? За глаза твои голубые?

– Да пойми – у меня планы на этот домик, я уже все расписал…

– Охренеть! Расписал он! Я тоже в жизни много чего расписывала, но вот как-то не все срасталось, – усмехнулась Коваль, затушив сигарету в пепельнице. – Научись обламываться, Макар, это тоже полезно.

– Сама обламывайся! – окрысился вдруг Макар. – Сука беспонтовая, оборзела, на хрен, Наковальня?! Давай вали отсюда, пока я добрый!

– Ну, ты идиот, Макар! Сидишь передо мной в трусах, без ствола и угрожаешь? Да я тебя нанижу, как мясо на шампур, – пикнуть не успеешь! Хохол!

Женьке не надо было повторять дважды, за слово «сука» Макар рассчитался зубами, залив кровью полотенце на коленях и кафельный пол.