– В смысле, не так?

– Понимаешь, там люди какие-то другие. Как тебе сказать, ты заходишь в переполненный автобус, душный, отвратительный, особенно вечерние рейсы, тесно и неприятно, и каждый считает своим гражданским долгом толкнуть тебя или наступить на ногу. А если так происходит, то ты получаешь укоризненный или презрительный взгляд, будто ты виновата в том, что кто-то не смотрит под ноги. Женщины с уставшими лицами стоят с полными сумками продуктов, каких-то других вещей, тоже очень тяжелых, а мужчины, развалившись, дремлют, облокотившись на стекло; людям, переполненным какими-то обидами, только дай возможность выплеснуть все – и вот уже все пассажиры с отвращением смотрят на случайную жертву; дети, бедняжки, чувствуют, как мне кажется, это все и начинают ныть, плакать, с каждой секундой все громче и громче.

Лицо девушки кривилось в гримасе какого-то отвращения, непонимания и жалости, будто только что она рассказывала Мэг о тупых животных, не умеющих себя вести без надзирателя.

– Я не знаю, к счастью, как выглядят круги ада и есть ли они вообще, но, кажется, эта давка может спокойно претендовать на звание десятого круга.

В другой стране, вдалеке от дома, Катерина изменилась: она окончательно перестала смущаться, смотря в глаза людям, как-то сблизилась с людьми, не уделяла столько времени учебе, но все равно занималась достаточно, и, что интересно, здесь она как-то незаметно начала получать удовольствие от учебы, хотя и предметы ей были не интересны. И все же существовал один предмет, который вызывал неописуемый интерес не столько к самой своей сути, как к потрясающему преподавателю.

– Ты думаешь, что только у вас так? Нет. Кажется, кто-то говорил, что люди везде одинаковые. Хотя, может, это и не так. Но и здесь такое есть. Просто мы не так часто с этим встречаемся. Многие предпочитают велосипеды, машины или метро.

– Да, ты права, скорее всего, – сказала Катерина после минуты обдумывания, – но все равно, понимаешь, тут просто что-то другое, я не могу понять, что.

– А ты не думала, что другое может быть не в них, а в тебе? – взглянув прямо в глаза и улыбнувшись какой-то заботливой и ласковой улыбкой, спросила Мэг и, желая быстро перевести тему, добавила: – Кстати, как ты думаешь, почему люди такие злые и сердитые?

– Ну…– начала было Катерина.

– Я отвечу, почему, – перебила ее Мэг, ныряя в омут собственных мыслей, – эти люди, они не только злые, они еще и холодные, черствые, агрессивные – и все потому, что когда-то им не хватило какого-то внимания, может со стороны родителей, может, друзей, учителей, коллег даже, любимого человека. Злыми не рождаются, ими становятся. Люди доводят до этого как других, так и себя; ссорятся, злятся, кладут в себя и сохраняют в себе эту грязь, а она застывает и коченеет, и труднее ее оттуда убрать. Но если призадуматься: а ведь не так уж все и сложно. Достаточно просто зажечь в себе пламя, способное растопить кусок мертвой грязи. И все тогда будет хорошо. А знаешь, как называется этот огонь?

– Л…л…любовь, – робко ответила Катерина, взглядом прося скорейшего подтверждения или опровержения своих слов.

– Люди, – сказала Мэг, обогнав подругу и развернувшись к ней лицом, и далее идя спиной вперед, – так часто придают этому слову только одно значение. А ведь любви много, ее даже достаточно, чтобы осветить целую Землю, если бы, конечно, можно было получать энергию для электричества с нее. Но они привыкли видеть только одну любовь: между мужчиной и женщиной. А как же любовь родителей и детей, учителей и учеников, друзей, человека и его любимого занятия, человека и природы, человека и человека, наконец? А они думают, что это просто влечение. Любовь – это не влечение ни в коем случае. Любовь – это что-то светлое, способное сдвигать континенты, строить ракеты, получать воду из воздуха, делать что-то для кого-то, способное заставить человека пожертвовать собой. Это вселенская сила. Жаль, что многие этого не понимают и осуждают непонятные им чувства.

Она еще что-то очень долго говорила, что Катерина слышала через огромную стену: она была полностью в своих мыслях. Каждую секунду общения с этим человеком она как будто открывала для себя совершенно другую жизнь, ну или, по крайней мере, стряхивала пыль со своих мыслей, загнанных в темную коморку и отставленных на вечное гниение.

Она любила смотреть на Мэг, потому что видела какой-то необъяснимый свет в ее глазах, какой-то запал, салюты, тысячи салютов внутри ее. Каждое движение кисти, волос казалось настолько элегантным и воздушным, насколько это вообще может представить себе обычный человек.

А Мэг любила смотреть на Катерину, потому что в ее глазах видела тоже нечто особенное: неподдельный интерес к жизни, стремление узнать что-то новое, учиться чему-то, чистоту, детскую чистоту души, наивность и простодушие; ребенок, только во взрослом теле, достаточно умный, но все же ребенок.

А еще Катерина замечала, что чем больше они сближаются с Мэг, тем сильнее у нее болит что-то в области лопаток, как будто что-то прорезается. Она начала замечать это с того момента, когда они всю ночь разговаривали на крыше дома, и с каждым днем все сильнее и сильнее. Но она терпела.

– Наверное, вот она – прекрасная молодость, – думала однажды перед сном Катерина, смотря на полную луну через окно и вспоминая беззаботные прогулки, беседы, смех, вдохновение, развлечения, интересную учебу – все, что связано с этой чудесной страной. Но она снова и снова переключалось на тот терзающий комок с колючками внутри, который не давал ей наслаждаться абсолютно всем. Но это скоро изменилось.

***

– Послушайте, – сказала миссис Ханс, стоя за трибуной, – университет устраивает туристическо-ознакомительную экскурсию в Вену, желающие могут подойти после лекции ко мне для получения дополнительной информации. А сегодня поговорим про значение философии в жизни современного человека.

Кристен Ханс – тот преподаватель, вызывавший к своему предмету интерес у большинства студентов. Возможно, все дело было в манере общения: разговаривала она на понятном языке, с достаточно выразительной интонацией, при этом сохраняя полное спокойствие, сопровождала все изящными жестами, задавала вопросы ученикам, вступая с ними в горячие споры, не только объясняла предмет, но и помогала им самим познать философию без скучно написанных учебников. Хотя это был и технический университет, дополнительные гуманитарные науки тоже пользовались огромной популярностью, а так как преподаватель был поистине замечательный, посещаемость на лекциях миссис Ханс была почти стопроцентная.

После занятия Мэг и Катерина, не сговаривавшись, подошли к ней. Говорила Мэг, как более свободно владеющая языком.

– Мы хотели бы узнать побольше про экскурсию и еще узнать…

Кристен, видимо, не слышала, вопроса, потому что смотрела прямо в лицо девушки, скромно стоящей за спиной Мэг.

– Вы ведь не отсюда, правда? – сняв круглые черные очки, поинтересовалась она у Катерины и, не дожидаясь ответа, добавила: – поверьте, вам стоит туда съездить. Замечательное место.