– Кого-то подозреваете, Всеволод Викторович?

– Пока нет. Дело не в этом. – Гуревич снова сделал сложное лицо. – Я пытаюсь понять, что именно привлекло вражеских лазутчиков к этому району.

«Вот именно», – подумал Никита.

– Вы на верном пути, Всеволод Викторович, – сказал он и иронично улыбнулся. – Получив ответ на этот вопрос, мы размотаем весь клубок. Где квартируете, если не секрет? При штабе ночуете?

– Нет, ни в коем случае. При штабе у нас ночует только младший командный состав. Остальные в городе на частных квартирах. Люди сами находят себе жилье. Местные не возражают взять на подселение офицеров. Здесь не фронт, все проще. По тревоге следует прибыть в штаб в течение пятнадцати минут. Это реально, если быстро бежать. Я живу в Овражном переулке, дом восемь. Там дед с бабкой, у них есть Курочка Ряба. – Гуревич криво усмехнулся. – Причем единственная, почти член семьи.

– Откуда сами?

– Из Пензы. Центр города, улица Советская, сразу за памятником вождю мирового пролетариата. Это легко проверяется, товарищ майор, – добавил Гуревич, почувствовав что-то неладное во взгляде собеседника. – Мой домашний адрес находится в списках строевой части.

«Проверяется-то легко, – мысленно согласился Никита. – Но слишком уж долго. Проще голубиной почтой подтверждение отправить, чем пробиться через все бюрократические кордоны».

В кабинете начальника штаба стрелкового полка было тихо, как в библиотеке. Подполковник Юдин, невысокий сорокапятилетний крепыш с приплюснутой головой, увенчанной жестким ежом, мрачно созерцал списки личного состава, лежащие перед ним. Он выглядел расстроенным. Это замечалось невооруженным глазом.

В комнате присутствовали еще двое, оба с капитанскими погонами. Ольховский и Квашнин. Первый – только что назначенный заместитель начальника штаба, второй – помощник по строевой части.

Ольховский был подтянут, аккуратно подстрижен. Обмундирование сидело на нем как влитое. Впрочем, брился он утром небрежно, проглядел клок щетины под нижней губой. Да и воротничок на гимнастерке, если присмотреться, был несвежий. Этот человек казался каким-то отрешенным, безучастным. В равнодушных серых глазах залегла печаль.

Капитан Квашнин на его фоне смотрелся живчиком. Среднего роста, жилистый, рано начавший лысеть. Под темными глазами залегли круги, верный спутник бессонницы, но это его не смущало.

Обоим офицерам было лет по тридцать пять.

– Да уж, – нарушил молчание подполковник Юдин. – Нам не хватало только этой головной боли. Вражеский агент передает послания у нас под носом, и Смерш подозревает одного из наших офицеров.

– Почему же одного, Михаил Егорович, – вкрадчиво сказал Никита. – Лазутчиков как минимум двое, а то и больше. Крот передает, как вы выразились, послания сообщнику, а тот сбрасывает их в эфир. Он может и не служить в армии.

– Но что им надо в Злотове? – проговорил Ольховский каким-то посаженным сиплым голосом. – Единственный значимый объект, который приходит в голову, – мост через Земан. Но его охраняет специальное подразделение, а на восточном берегу – взвод лейтенанта Орешкина. Может, немцы кого-то забыли в Панинских лесах? – внес он на рассмотрение причудливую версию.

– Это как? – не понял капитан Квашнин.

– Ну да, – согласился Ольховский. – Чтобы кого-то забыть в этих болотах, нужно сперва его туда поместить. Обустрой там немцы некий секретный объект, хвосты уже вылезли бы. Лично я не слышал ни о каких подобных вещах в нашем районе.

– Я тоже не слышал, – поддержал его Квашнин.

– Не надо строить версии, товарищи офицеры, – посоветовал Никита. – Это не ваша забота. Существуют специальные органы. Они и будут проводить расследование. Подозреваемых, увы, много. Я прибыл сюда для предварительного ознакомления с обстановкой. Михаил Егорович, вы составили список нужных нам лиц по распоряжению командира полка?

– Составил. – Юдин пальцем, словно это было что-то заразное, придвинул к майору лист с фамилиями. – Извольте, товарищ майор. Здесь все лица, прибывшие в полк, в звании от лейтенанта до подполковника. Под последним я имею в виду себя. Двое из них – мои помощники – находятся рядом с вами. Можете проводить с ними свои оперативные разработки, или как там у вас это называется. Остальных, к сожалению, сейчас нет на месте. Эти офицеры заняты службой, они бывают в городке крайне редко.

Все трое исподлобья смотрели на майора.

– Не надо так сильно драматизировать ситуацию, товарищи офицеры, – заметил Никита. – Органы во всем разберутся. Мы понимаем, что вы боевая часть, временно находящаяся на отдыхе и формировании. Мешать вашей службе мы не собираемся. Возможно, органы в чем-то ошибаются. Если так, то будем исправляться. Мы рассчитываем на вашу активную помощь.

– Капитан Ольховский в данный момент не сильно загружен, – выдавил Юдин. – Я могу откомандировать его вам в помощники, для связи со штабом, так сказать.

По лицу капитана Ольховского было видно, что от озвученной идеи он не в восторге.

Офицер беспокойно шевельнулся, бросил взгляд на подполковника и проговорил:

– Михаил Егорович, завтра прибудет свежее пополнение, обещали артиллерийский дивизион. Работы столько, что хоть волком вой.

– Товарищ майор прав, – подал голос капитан Квашнин. – Каждый должен заниматься своим делом. Впрочем, если товарищу майору действительно нужна помощь…

– Товарищ майор категорически убежден в том, что сапоги должен тачать сапожник, – заявил Никита. – Скажите, товарищи офицеры, капитана Гуревича вы хорошо знаете?

– Капитан Гуревич в полку, очевидно, не задержится, – как-то слишком быстро отозвался Юдин. – В Злотове после нас останется комендатура, небольшой гарнизон, комендантский взвод. Гуревича планируют бросить на этот фронт.

– Разве я об этом спросил? – осведомился Никита.

Начштаба стушевался. Действительно, нехорошо не составить мнение об одном из своих помощников.

– Мы все тут без году неделя, – заявил Ольховский. – Что мы знаем друг про друга? Этот Гуревич какой-то странный, присматривается, лезет во все щели. Все ему интересно. Возможно, прошлое покоя не дает. Он до прихода в действующую армию военным прокурором работал, в сорок первом, по его словам, заседал в трибунале стрелкового корпуса, дезертиров и паникеров к стенке отправлял. Мы пару раз с ним покурили, перебросились парой слов. Странный он какой-то, вроде гладко стелет, а словно в душу забраться хочет.

– Я его личное дело полистал, – сказал Квашнин. – Должность к тому обязывает. В тридцать девятом, находясь на службе в Хабаровске, он написал докладную на своего непосредственного начальника майора Рыбина. Благодаря чему избежал ареста. А в тот год в Дальневосточном округе выявили крупную антисоветскую сеть, куда входило до трети списочного офицерского состава. Успели всех обезвредить, иначе в сорок первом нам пришлось бы еще тяжелее.